– Может, ты и любишь Джека, но я уверена, что где-то глубоко внутри ты все правильно понимаешь. Ты себя недооцениваешь, если считаешь, что, кроме него, никто не обратит на тебя внимания. Лин, ты же умница?– мать умоляюще-ласково взглянула на дочь.– Почему ты позволяешь Джеку издеваться над собой? Вы живете больше года, а я не замечала, чтобы он был ласков и обходителен. Я вижу только твой безрадостный, унылый вид, как ты без конца стираешь и гладишь ему, а про себя и вспомнить забываешь. Когда ты была на праздниках? А в церковь… когда ты ходила последний раз? Ты же даже не можешь в долину пойти или к речке с подругами…
Хелен заметила, как Милинда, не отрицая и не сопротивляясь ее словам, напряженно втягивает голову в плечи и с болью зажмуривает глаза.
– Наш дом стал похож на мрачные заросли плюща…– огорченно проговорила Хелен и, чувствуя слабость в ногах, присела на край кровати.– Пустой, холодный внутри… Мы совсем стали чужими друг другу. Я не этого хотела для тебя.
– Что же делать?– подавленным голосом прошептала Лин, глотая слезы.
– Поедем в Хьюстон?
– Я никуда не поеду, мама!– без злобы возмутилась Лин и тут же засомневалась в собственных желаниях.
Хелен тяжело вздохнула и отступила:
– Хорошо! Тогда скажи, что мне сделать, чтобы облегчить твое состояние? Джек хочет, чтобы я уехала? Хорошо, я уеду…
– Мама…
Милинда отчаянно бросилась к матери и обняла ее за плечи. Как было приятно ее заботливое материнское объятие. Милинда хотела вернуться в беззаботное детство, когда все решения принимались за нее и не нужно было выбирать.
– Мама,– еле слышно заговорила она, чтобы не выдать страдания в голосе,– ты же знаешь, что я люблю тебя, что я всегда рада тебе. Не надо никуда уезжать, я прошу… Давай просто… Ну… я не знаю… Иисусе, что же делать?!
– Тихо, не плачь,– попросила Хелен, чувствуя горячие слезы дочери на своей шее.
– Я не плачу…
– Плачешь… А мое сердце тоже плачет по тебе…
Хелен смело отстранила дочь от себя и, взглянув в искренне раскаявшиеся глаза, предложила:
– Вот что: мы поедем с тобой в Хьюстон на несколько дней. Доктор Логан понаблюдает за твоим здоровьем. Там ты приведешь свои мысли в порядок, отдохнешь от домашней рутины и, если по-прежнему решишь остаться с мужем, то так и быть. Я не могу проживать жизнь за тебя. Но знай, что я всегда на твоей стороне и приму тебя любой.
Милинда беспокойно поводила глазами, но потом вдруг решительно приняла предложение матери.
– Да, так будет лучше. Я немного отдохну, и с Джеком все обязательно разрешится… Он хороший, просто чувствует себя обделенным.
Хелен надеялась на то, что дочь осознает истинную сущность Маузера и не захочет возвращаться к нему. Но, судя по ее словам, она все еще цеплялась за свои счастливые воспоминания о нем, не желая взглянуть реальности в глаза.
Хьюстон, сентябрь 1997 года
– Мама, Лин, мы здесь!– воскликнула София, подпрыгивая вверх и махая руками из-за толпы встречающих.
Хелен радостно улыбнулась, помахала в ответ и первой пропихнула через узкий проход Милинду.
– Наконец-то мы добрались. Эта поездка была тяжелой, как никогда,– проговорила Хелен и смутилась, когда ее глаза неожиданно встретились с глазами Логана.
Взгляд был коротким, но оба уловили в нем радостный трепет, смешанный с чувством неловкости. Она не ожидала его увидеть.
София тоскливо обняла мать и сестру, крепко прижимая обеих к себе.
– Я так рада! Я очень рада! Мы обязательно сегодня же отпразднуем встречу где-нибудь в городе… О-о, Бен, давай в том ресторанчике на берегу?
Логан охотно кивнул, но на его лице промелькнуло волнение, которое заметила Хелен, и не смогла объяснить.
– Экипаж подан, дамы,– с настроением сказал Бен.
София развернула родных к выходу и, обнимая их за талии, повела за крестным.
– Лин, ты что такая хмурая?– спросила София, обратив внимание на скованность и несвойственную сестре угрюмость.
Милинда прятала глаза. Она стыдилась своего поступка – уехать из дома, оставив мужа одного, ведь она так рьяно защищала его репутацию. А теперь ей казалось, что София и Бен с одного взгляда поняли, как необъяснимо скверно складывается ее семейная жизнь и осуждали за утверждение об обратном.
– Просто устала,– отговорилась Лин, горько сожалея о том, что дала повод возникнуть таким вопросам и позволила матери уговорить себя на эту поездку.
Но Эль-Пачито был позади, и она убеждала себя, что продержится несколько дней и вернется к мужу. Там было ее место…
– А Брэда мы пригласим?– спросила она, усаживаясь на первое сиденье автомобиля рядом с Логаном.
– Не получится,– чувствуя себя неловко, ответила София.
– Он не хочет?
– Дело не в этом…
– Не надо, Фисо,– остановил Бен и обратился к Милинде.– Все не так просто. Мистер Кроу знаком только со мной и с Фисо. Он и так рискует. Нельзя вмешиваться в его жизнь только потому, что нам всем хочется быть с ним чаще.
– Однако же он выбрал вас?– обидчиво заявила Лин.
– Лин, не забывай, о чем мы говорили с тобой,– строго вмешалась Хелен.
– Ладно, забыли,– отвернулась к окну Лин и скрестила руки на груди.
София беспокойно вопросительно взглянула на мать: «Что с ней?»
«Потом…»– так же взглядом дала понять Хелен.
София невольно отметила напряжение между сестрой и матерью.
– Может быть, отложим ужин на пятницу? У меня сегодня есть дела…– предложил Бен, вспомнив, что сегодня его ждала Жанна.
София бросила догадливый взгляд на крестного, внутренне напряглась, но промолчала. А когда она выходила из машины крестного у дома Хардов, то натянуто любезно попросила:
– Когда освободишься, скажи нам. Ну… и… доброго тебе вечера!
Бен взглядом пристыдил крестницу и вежливо попрощался с Хелен и Милиндой.
Хелен подозрительно прищурилась на старшую дочь и, когда Логан отъехал, спросила:
– Что у вас с Беном?
– Ничего,– убедительно ответила София и спокойно улыбнулась.– Пойдемте в дом. Тетя приготовила ужин.
– Софи, может быть, после ужина ты прогуляешься с Лин?
Милинда покосилась на мать и сухо возразила:
– Ни к чему это. Лучше сами прогуляйтесь.
И она вошла в дом, оставив позади мать и сестру в напряженном недоумении.
– Может, прогуляемся сейчас?– предложила София матери.
– Да, давай…
Хелен повернулась в сторону дома Логана и тоскливым взглядом окинула его окна.
