Это заставило Милинду нервничать. Она быстро прошла к тетке и обняла ее на прощание.
– До свидания, Лили. Приезжайте к нам.
И чуть прохладно, без объятий обратилась к сестре:
– Пока, Фисо.
– Счастливо,– грустно отозвалась София и тоже не сделала попытки примириться.
Когда Милинда захлопнула за собой дверь, Лили, София и Хелен одновременно скрестили напряженные взгляды. Хелен первая смущенно отвела глаза и улыбнулась.
– Ой, дорогие мои, наверное, я сошла с ума… но я остаюсь с Беном…
Не успела она договорить, как пронзительный радостный визг Софии наполнил гостиную и оглушил всех присутствующих. А спустя минуту они втроем сидели на диване и крепко обнимались.
– Когда ты вернешься, мамочка?
– Улажу все дела на ферме, подучу Лин в бухгалтерии и вернусь.
София скептично вздернула нос и прищурилась.
– Ты вернешься?
Хелен твердо откровенно ответила:
– Я вернусь!
– Мы тебе верим, и Бен… Не подведи!
– И я верю себе… Теперь верю и не изменю себе!
– Тогда – скорее уезжай, чтобы быстрее вернуться,– уже скучая, сказала София и нежно потерлась кончиком носа о мягкую теплую щеку матери.
***
Расставание на перроне вокзала не было тяжелым и унылым. Все, кроме Милинды, улыбались. Прощальные поцелуи и рукопожатия, и Хелен с Милиндой сидели на своих местах, в окно посылая провожающим теплые знаки рукой.
– Я не вижу твоего чемодана? Ты его забыла?– настороженно спросила Милинда, укладывая свою сумку на полку.
Хелен отвлеклась от окна и серьезно взглянула на дочь.
Еще до того, как тронулся поезд, Милинда с потрясением узнала о решении матери. Всю дорогу она ехала молча, изредка украдкой поглядывая на мать и с трудом веря в услышанное. С одной стороны, отъезд матери наладил бы ее взаимоотношения с Джеком, с другой – все случилось так неожиданно, и теперь всю ответственность за поместье и свою жизнь должна была нести она одна. Милинда успокаивала себя мыслью о семейном благополучии, и на некоторое время тревога утихала. Но, чем ближе они подъезжали к Эль-Пачито, тем беспокойнее она становилась. Ее спасением было ожидание встречи с Джеком, его одобрение и внимание к ней.
Но громом грянул его голос, когда Милинда ступила на порог гостиной, оставив мать медленно идущей позади.
– О-о, явилась, гуляка!– с пьяным оскалом недовольно бросил Маузер.
Милинду мгновенно пронзила тоска по тому времени, когда она была окружена матерью, Лили, Беном и даже не понимающей, но заботливой Фисо, по той теплой, сердечной атмосфере. Она уронила сумку на пол и окинула гостиную безрадостным взглядом. Лин так рвалась домой, так спешила увидеть Джека, надеялась, что он скучал и ждал ее возвращения, а сейчас, одинокая, неприкаянная, с потухшей надеждой на новое будущее, она стояла на пороге своего дома, ощущая себя чужой, униженной и раздавленной.
Следом вошла Хелен и коснулась плеча дочери.
– Ты чего?
Милинда сразу же спрятала свое разочарование и подавленность под маской усталости. От стыда слезы жгли глаза.
Мать взяла ее сумку и, мимоходом приветствуя зятя, поднялась в свою комнату. Джек равнодушно помахал бутылкой пива вслед женщине и уставился в телевизор.
Милинда, чувствуя свое бессилие, безмерный стыд перед матерью за то, что она во всем оказалась права, и злясь на себя, укоризненно сказала:
– Хоть бы поздоровался с мамой!
– Где шлялась, дорогая?– язвительно усмехнулся Джек.
У Милинды дыхание перехватило от демонстрации полного неуважения к ней. Она не нашла, что ответить, и просто убежала к себе.
В тот момент, когда за спиной захлопнулась дверь, Милинда ясно осознала, что сотворила со своей жизнью, наотрез отказавшись от советов матери, настойчивых просьб Фисо и, проигнорировав собственный внутренний голос, который всегда шел вразрез с ее упрямыми мыслями. Захлопнулась дверь комнаты, но Милинда ощутила, как громко «захлопнулось» ее сердце.
Хьюстон, октябрь 1997 года
До приезда Хелен оставалась неделя. Билет в один конец уже был куплен ею. Логан с усердием настоящей домохозяйки наводил в доме порядок, освобождая комнаты и шкафы от завалявшихся старых, ненужных вещей. Не столько хотел показаться безупречным хозяином, сколько пытался за работой найти подходящие слова, чтобы достойно расстаться с Жанной Фурье.
Около двух недель Бенджамин собирался с духом, не хотел причинять боль Жанне, но решение было принято, и он больше не мог обманывать ее. Тем более что за этот год она проявляла к нему гораздо большее внимания и привязанности, чем раньше. Разговор предстоял трудный и болезненный для обоих.
Это был сложный выбор, и все же он считал правильным отдать предпочтение Хелен, которая была близка ему по духу, по возрасту и интересам, которую, в конце концов, любил всю свою жизнь. А что он мог дать Жанне в свои сорок девять и в ее двадцать девять? Она могла иметь гораздо больше, чем с ним.
Хотя Логан и вел здоровый образ жизни, отличался энергичностью и разносторонними талантами, он не мог обеспечить молодой красивой женщине яркую, полную приключений и азарта жизнь. А Жанна желала именно этого. Иногда Бен замечал в ее глазах скуку и уныние и не мог понять, что еще он должен был сделать для женщины, чтобы ее глаза снова засияли. Наверное, он был старомоден и излишне скромен для некоторых забав, которые предлагала Фурье. Часто у Бена возникало ощущение, что у Жанны мало друзей, или совсем нет, несмотря на ее открытость, дружелюбие, редкую образованность и проницательность. Но иногда он чувствовал ее ранимость и беззащитность, и в эти минуты только он мог дать ей ощущение безопасности и надежности.
И вот момент истины настал. Сегодня он пригласил Жанну на ужин в маленький мексиканский ресторан. Еще час размышлений, полчаса на дорогу, и все будет кончено.
***
Ради встречи с доктором Логаном Жанна отложила несколько деловых встреч и занятия йогой. Из-за последнего разговора с Ахматовым она будто выпала из реального времени, и общение с Беном было как нельзя кстати.
Она долго остывала после разговора с Александром. Надежды на то, что он проявит к ней великодушие, таяли с каждым днем. Бен был единственной отдушиной, единственным человеком из окружения, который приводил ее в состояние умиротворения и отвлекал от дурных мыслей. Долгие согревающие беседы, поездки на природу, ночи в его объятиях создавали ощущение безопасности и беззаботности.
Но в какой-то момент Жанну стали одолевать тревожные подозрения. Логан отдалялся, и она не контролировала этот процесс. Ее саму раздирали противоречивые чувства: она скучала по Бенджамину и испытывала раздражение от своей привязанности к нему, ей не хотелось терять его, но и он был относительно бесполезен для нее. И все равно она проводила с Беном больше времени, чем рассчитывала, рядом с ним ощущая гармонию и уют, а уходя от него, упрекала себя за сентиментальность и слабость.
