Книга Легенда о яблоке. Часть 1, страница 59. Автор книги Ана Ховская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Легенда о яблоке. Часть 1»

Cтраница 59

Хелен посмотрела на выражение лица Софии и увидела понимание и радостное удивление каждому ее слову.

– Букву «А» придумай сама,– озадачила мать девушку.

И София быстро сообразила, как нужно сложить пальцы, чтобы образовалась такая буква. Когда мать одобрительно потрепала Софию по щеке, та озорно засмеялась и крепко прижалась к ее груди.

– Какие странные вещи есть в жизни!

– О-о, поверь, ты еще многое узнаешь и увидишь.

В свою комнату София возвращалась с тоской и чувством абсолютной несправедливости жизни. Лин уже мирно сопела, зарывшись в мягкое одеяло. София плавно обошла кровать и, улыбнувшись сопящей сестре, присела за столиком у окна. Из ящичка она достала чистый лист бумаги и конверт и, мечтательно вознеся глаза к звездному небу за стеклом, сунула в рот кончик шариковой ручки.

«Дорогой мой Живчик! Ты, наверное, уже такой взрослый, возмужал, а я все представляю тебя озорным мальчишкой, не отходящим от меня ни на шаг и заботящимся обо мне. Я так скучаю по тебе. Куда ты пропал? Мама очень волнуется. А мне очень хочется тебя увидеть, милый братец. Мне так много нужно тебе сказать, а в письме это получится сухо и неуклюже. Ты же знаешь меня, я люблю болтать без умолку, когда заведусь…

Поздравляю тебя с днем Благодарения и наступающим Рождеством! Надеюсь, это письмо дойдет до тебя вовремя. Я, как всегда, жду от тебя вестей. А больше жду тебя самого. Живчик, столько разного происходит в нашей жизни, но не могу писать тебе об этом, не хочу волновать (хотя очень хочется поделиться). Ты и сам, наверное, заметил, как жизнь далеко не справедлива. Хочется надеяться на лучшее, но с верой проблемы, когда вокруг такое творится.

Обрадую тебя одним: я в Хьюстоне вместе с мамой и Лин. Все, как ты описывал. Невероятные ощущения! Я бы умерла здесь, только бы не возвращаться в Эль-Пачито…

Я пишу тебе, а Лин спит. Свет горит, и я мешаю ей смотреть сны, поэтому закончу просто: я хочу тебя видеть. Не будь занудой, приезжай! Я очень люблю тебя, Живчик! Очень скучаю! Твоя Фисо.

P.S. Жизнь такая странная! Может быть, когда-нибудь ты мне все объяснишь?»

***

Утренний туман после легкого дождя, сырой воздух, полупустой вокзал нагонял чувство безысходности и безнадежности. Почти со слезами на глазах София покидала Хьюстон. Милинда соскучилась по дому. А Хелен выглядела спокойной, но только внешне. Что происходило у нее внутри, знала только она.

София, вцепившись в свитер крестной, крепко обнимала ее и все ждала чуда вроде внезапной реплики матери: «Софи, если хочешь, можешь остаться». Но поезд уже подал грозный гудок, и свисток провожатого раздражающе затрещал.

– Тетя, я так не хочу уезжать. Что же мне делать?

– Софи, я могу сказать только одно: когда ты закончишь школу, я жду тебя с распростертыми объятиями. Ты поступишь в колледж, а потом и в университет. Вот увидишь, так и случится,– утешала Лили девушку и, сама не желая ее отпускать, все крепче прижимала к груди.

Эль-Пачито, декабрь 1989 года

Встреча Рождества в поместье Дьюго была омрачена тяжелым, напряженным молчанием между Хелен и Ланцем. София и Милинда посчитали самым лучшим выходом из неуютного положения – уединение в своих комнатах, не показываться на глаза отцу и уж тем более не заговаривать с ним.

Ланц усиленно старался быть любезным и внимательным, бесконфликтным и терпеливым, мягким и уступчивым. Он без вопросов и кривых взглядов отпустил Софию к доктору Логану и без чьего-либо совета самостоятельно закупил продукты к ужину. Он не повышал голос, был трезв и обходителен, более того, был тише воды, ниже травы. Любая работа по дому сопровождалась его помощью, хоть и неловкой, но искренней. И все ради того, чтобы быть рядом с Хелен и заполучить ее снисхождение. Заведовать вопросами фермы Дьюго временно назначил старшего из своих работников.

Но настроение супруги – холодное, безразличное, молчаливое – не менялось и все больше пугало Ланца. Он раскаивался во всех своих грехах, хоть и не знал наверняка, из-за чего с Хелен произошли такие перемены.

И вот рождественский ужин остывал, елка не была зажжена, во всем доме царила гнетущая тишина. Ланц не нашел другого выхода, как во всем самому признаться и покаяться перед женой, так как далее терпеть полное игнорирование было невыносимо.

Подгадав момент, он решительно преградил дорогу Хелен, которая направлялась на второй этаж, чтобы пригласить девочек к ужину, взял ее за плечи и виноватым голосом сказал:

– Я хочу все рассказать. И ты не сбежишь от разговора, пока я не избавлюсь от чувства вины, которое ношу, как камень на шее.

Хелен попятилась, но безмолвно повиновалась желанию мужа покаяться в своих грехах и присела в кресло у камина. Ланц расположился перед ней на коленях и сожалеющим, виноватым взглядом разглядывал ее лицо. Жена сидела прямо, с зеркально-стеклянным взглядом, выдвинув подбородок вперед. От нее веяло холодом и презрением. Это подчеркивал каждый ее жест и движение. Все ее тело было напряжено, и она с омерзением ожидала повествования мужа.

Ланц отчаянно опустил плечи и тяжело вздохнул:

– Что тебе от меня нужно?– бесстрастно проговорила Хелен.

– Милая, только выслушай меня, больше ничего…

– У тебя десять минут, пока девочки сами не спустились,– отрезала она.

– Да, да, да,– суетливо заерзал Дьюго.

Он нервно поправил складки на юбке супруги, затем почесал подбородок и с трудом дрожащим и сбивающимся голосом выговорил:

– Я знаю, что ты почувствовала мою… мое… то есть что я натворил…

Он попытался положить голову на колени Хелен, но та резко отдернула ноги и с каменным лицом, чуть бледным и серым от оскорбления и растущего негодования, продолжала сидеть на месте, но жаждала сорваться и убежать.

– Прости меня,– слезно замолил Ланц, осознав всю подлость и горечь своего поступка.

Он искренне расплакался и, боясь коснуться жены, чтобы не прогнать ее, мялся перед ней на коленях и клятвенно заверял:

– Я виноват, виноват, как никогда. Я всегда делал тебе больно, но я не желал этого… не желал. А она, та торговка, всего лишь миг, в который я себя не контролировал. Я даже не знаю, как ее зовут. Это было один раз, и после этого я даже ничего не помню… Прости меня, Хелен. Я идиот, я не заслуживаю тебя, но я так люблю тебя… Люблю только тебя… И боюсь потерять…

«Ложь, подлая, низкая ложь!– еле дыша от сдавливающих грудь слез, яростно подумала София и от бессилия сдержать рыдания, рвущиеся из груди, зажала рот ладонью, повернулась и помчалась вверх по лестнице в свою комнату.– Ложь, еще одна ложь! Неужели мама поверит и простит? Разве такое прощают?!»

Хелен горько сглотнула. В ее мыслях вертелось лишь одно: «Все ради детей, и ты, Ланц, ради детей. Я пойду на эту жертву, но только во имя детей».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация