– Иза?– громко крикнула она.
– Да, мисс Жанна?– выбежала из кухни девушка.
– Немедленно отправляйся ко мне в квартиру и забери мой страховой пакет. Он лежит в первом ящике комода в спальне. Он мне срочно нужен. Вот ключи.
Жанна вынула из сумочки ключи от квартиры и подбросила в воздух, а затем схватилась за голову и с притворной слабостью в ногах осела на пол.
– Вам плохо, мисс Жанна?
– Немедленно иди!– крикнула Фурье, скривив лицо от вымышленной боли.
Иза взволнованно махнула руками и побежала к телефону, чтобы вызвать такси. Жанна услышала ее разговор и снова крикнула:
– Умеешь водить?
– Да, мисс…
– Возьми мою машину… вот ключи. И немедленно уезжай! Возвращайся как можно скорее.
– Я боюсь на вашей…
– Немедленно, я сказала!– разозлилась Жанна и швырнула ключи в девушку.
– Хорошо, хорошо…
Горничная положила трубку, сняла передник и выбежала из столовой. Как только Жанна услышала шум двигателя своей машины, которая двинулась к воротам, поднялась с пола и пошла к парадной двери. Она заперла ее на ключ и, все еще притворяясь, прихрамывая, пошла в спальню.
В потайном кармане ее кейса лежала стопка бумаг и диск. Фурье положила их под пеньюар, крепко завязала пояс и спустилась в щитовую.
Через минуту она уже сидела за рабочим столом Хоуэлла и подключала к компьютеру блок питания. Ожидая, пока загрузится система, Жанна открыла нижний ящик стола и аккуратно приклеила несколько документов ко дну ящика снизу. Это были документы, обличающие Хоуэлла в использовании счета банка Ле Груф для перечисления денег с международных счетов ФАМО, а также все последние за этот год коды доступа на уровень «С» и в базу данных финансового комитета и, наконец, копия диска с программой, скрывающей операции со счетами. Затем Жанна выполнила вход в сеть ФАМО и подготовила платежный документ для перевода суммы на счет банка Ле Груф. После подтверждения команды выполнения операции перечисление должно было завершиться в несколько секунд. Но Жанна медлила вставлять диск и нажимать клавишу «Ввод», опасаясь провала. Однако сила желания завершить свою игру с Тьерри была превыше страха, и Фурье, решительно вскинув голову, вставила диск и с появлением знака загрузки программы-невидимки выполнила подтверждение команды.
Не успела секундная стрелка отсчитать десять секунд, Жанна вышла из программы и вынула диск. Быстро выключила компьютер и тщательно протерла влажной салфеткой все поверхности, к которым прикасались ее пальцы.
Поднимаясь в спальню после щитовой, чтобы подготовиться к следующему пункту плана для создания своего алиби в случае, если ее операцию заметили службы безопасности ФАМО, Жанна вдруг отчетливо поняла, что за все десять секунд, в которые осуществлялся перевод денег, не произошло ничего странного, вызвавшего хоть одно подозрение. У нее возникло сомнение, нужно ли выполнять следующий пункт плана или можно подождать. Жанна решила рискнуть и вновь спустилась в щитовую, отключила электричество и прошла в кабинет Кевина. Она включила компьютер и снова попробовала выполнить вход в сеть ФАМО. К великой радости, доступ по-прежнему был, а это значило, что службы безопасности ничего не заметили, иначе вся сеть была бы заблокирована.
«Ну надо же – получилось!– с ликованием зажмурилась Жанна.– Теперь я буду действовать не более десяти секунд для верности и несколько приумножу счет Гранжа. Пожалуй, рано разыгрывать карту и можно перечислить еще пару миллионов. Уж тогда спецслужбы ООН и Департамент по борьбе с экономическими преступлениями так вцепятся в Гранжа зубами, что отрывать их придется только с мясом! Тьерри, ты истечешь кровью… Будет м-о-оре крови!»
Жанна злорадно прищелкнула языком и забрала сфабрикованные улики на Хоуэлла до лучших времен.
Когда на следующий день Фурье появилась в ФАМО, она еще раз убедилась, что нет никаких признаков поиска службой безопасности взломщика базы данных финансового комитета. От этого она только уверилась в своей безнаказанности и радовалась своему бесконечному везению.
***
Трехдневный дождь сделал улицы Хьюстона непроходимыми. Система водоотведения не справлялась с обильными осадками. На всех узких дорогах между жилыми районами и на отдаленных от центра разлились широкие и глубокие лужи. Вода из-за проезжающих машин выплескивалась настоящим цунами на тротуары, и люди сбивались в кучки на каком-нибудь малейшем выступе, чтобы не быть обрызганными с головы до ног. Воздух был настолько сырой, что от одного вдоха становилось зябко и неуютно.
Такси ехало медленно. В салоне было тихо, свет приглушен. Вечерние фонари светили в окна, и резкий контраст узконаправленного света и темноты больно раздражал глаза. Мысли были свежи и бодры, но тело не подчинялось разуму – бессилие и дрожь пронзали его.
Это была внеплановая командировка Александра Ахматова, из которой он впервые возвращался в полном отсутствии физических сил. Командировка, в которой официально он находился во французском подразделении ФАМО, а реально выполнял одно из заданий в пригороде Парижа. Макстейну некого было отправить на задание высокого уровня сложности, где необходимо одновременно быть и стратегом, и исполнителем, сделать все чисто и без прикрытия. А у Ахматова была хорошая подготовка, он всегда держал себя в форме.
От таких неожиданных «вылазок» Алекс уставал больше всего. Они возникали в самый неподходящий момент, как правило, план действий разрабатывался в считанные часы, в самолете или в поезде, а предельная концентрация внимания и адреналина в крови на протяжении всей операции после валила с ног. Но в том и был весь Ахматов, что на восстановление ему хватало пяти часов сна. Обычно он прилетал в Вашингтон и брал билет в спальный вагон на поезд до Хьюстона, и по приезде в город выглядел свежим и жизнерадостным.
Операций, подобных этой, Алекс выполнял с десяток, но никогда еще не возвращался с глубоким чувством неудовлетворения собой. На сей раз ему не хватило собранности и хладнокровия, из-за чего он совершил ошибку, которая не повлияла на результат, но его выбила из колеи.
Сейчас Ахматов направлялся в штаб-квартиру, чтобы положить отчет о командировке на стол Макстейна, а утром ему предстояло выйти на работу и заняться повседневными вопросами. Но, что будет утром, Алекс не представлял, потому что чувствовал, что потеряет последние силы, как только его голова коснется подушки.
***
Увидев Ахматова в коридоре с утра, София заметила, что он был непривычно молчалив, слегка рассеян, бледен. И после весь день не выходил из своего офиса, не звонил, чтобы поприветствовать, не забирал почту и не прислал ни одного сообщения в чат. Ахматов имел право злиться на нее, но то, что он был так невежлив, пробуждало в ней тревожное любопытство, от которого ей не сиделось на месте.
У нее не хватило смелости прийти к нему полторы недели назад и признать свою неправоту, извиниться, ослабить напряжение между ними, но и сейчас быть мрачнее тучи и вести себя как ни в чем не бывало тоже не получалось: мучили угрызения совести, и отчаянно хотелось увидеть его хотя бы краешком глаза.
