София тревожно свела брови и попыталась выдернуть руки из-за спины, но его пальцы крепко держали их. Сердце забилось еще быстрее. Кровь прихлынула к лицу, и на глазах выступили слезы.
– Пожалуйста, не сопротивляйся мне,– пылко прошептал Алекс, и его губы скользнули по ее щеке вниз, к губам.
Тут она всхлипнула, затаила дыхание и, широко раскрыв глаза, оцепенела от нахлынувших чувств и ощущений: страх и желание, боль и обида – все это в одно мгновение парализовало волю.
Алекс замер, медленно отстранился от девушки. Ее испуганные глаза вмиг отрезвили его. Он осторожно разжал пальцы на ее запястьях и отступил. Испуганный взгляд уже смотрел сквозь него, и слезы катились по щекам девушки. Алекс растерянно моргнул и тыльной стороной ладони коснулся подбородка Софии.
– Прости… я напугал тебя…
Его бархатный голос привел Софию в чувства. В смятении она опустила голову, чтобы скрыть свои слезы. Чувство невольного стыда зажгло в груди. Ощущение неловкости момента, собственного поражения заставили ощутить себя в его глазах наивной, дикой, трусливой провинциалкой, неопытной и слабой замухрышкой. Чтобы из груди не вырвался плач, София закусила нижнюю губу и закрыла лицо ладонями.
Ахматов рассеянно присел на край стола и повинно опустил голову:
– Я не могу себя контролировать, находясь рядом с тобой… Ты моя единственная слабость…
– Не говорите так,– поворачиваясь к нему спиной и опираясь горячей щекой на прохладную дверцу шкафа, дрожащим голосом выговорила София.– Вы сами не понимаете, что говорите…
– Я понимаю это давно. Понимаешь ли ты, что делаешь с нами?
Алекс поднялся и осторожно коснулся ладонью ее плеча. Девушка вздрогнула.
– Прости,– тут же опустил руку Алекс, но не отошел, а склонился к ее уху.– Пожалуйста, давай будем честными друг с другом и перед самими собой?
– Ничего не изменилось, кроме того, что я начала сожалеть, что встретила вас на своем пути. Не заставляйте меня жалеть о том, что я оказалась в Хьюстоне, работаю в ФАМО…
– Иногда между мужчиной и женщиной возникает такая невероятная близость… Они могут даже не подходить друг к другу, не касаться друг друга, но ничего не могут с собой поделать: страсть и желание поглощает их изнутри, и утолить эту боль могут только они сами… Оставить свою гордость и убеждения, обиды и злость, и быть откровенными друг с другом…
– Не фантазируйте…
– Я говорю о нас. И не пытайся отрицать, что ничто в тебе не отзывается на мои слова. Не пытайся убедить меня в том, что ничего не чувствуешь ко мне. Потому что я чувствую!
– Замолчите!– София закрыла ладонями свои уши.– Я ничего не хочу знать. Уходите! Оставьте меня!
– Прошу, не горячись… Дай мне сказать еще несколько слов?
– Если вы снова будете говорить о том, чего я не хочу слышать, я закричу…– громко выпалила она и опустила руки.
Ахматов немного отошел назад и другим тоном, уже без волнения и томления в голосе сказал:
– Мы можем заключить хотя бы перемирие?
София медленно повернулась и взглянула на него покрасневшими от слез глазами. Он опустил глаза, чтобы не смутить ее.
– Я прошу о простом проявлении уважения, терпения и дружелюбия. Ведь мы еще и партнеры. Я обещаю, что буду сдержан и сделаю все, чтобы тебе было комфортно со мной. Мне трудно… Но не хочу, чтобы между нами стояла ледяная стена.
София опустила голову и отвернулась. «Он действительно может это сделать? Но ведь я никогда не смогу! Или остаться совсем без него или всегда быть рядом? Что лучше – сама не знаю. И может ли быть лучшим что-то из двух?»
Она напряженно молчала. Алекс разочарованно вздохнул:
– Согласись, что мы не можем все время враждовать? Собственно, я и повода не могу понять… Но неужели это приятный способ общения для тебя? Конечно, забавно, когда ты остришь и дерзишь, но гораздо приятнее, когда ты улыбаешься…
София продолжала молчать.
– Я оставлю тебя одну. Если захочешь поговорить, я всегда в твоем распоряжении.
Ахматов расправил плечи и вышел. Поднимаясь на палубу, он заметил целующихся Элен и Брэда и бесшумно свернул в кают-компанию. Там он налил себе стакан виски и присел на диван у широкого окна.
– Когда-нибудь ты все равно сдашься,– тихо пробормотал он и залпом осушил стакан.– Я дам тебе месяц, а после даже не взгляну на тебя…
Алекс с надеждой улыбнулся, вспоминая лицо девушки, и положил голову на спинку дивана.
– Я люблю тебя, слышишь?.. И я счастлив, что ты любишь меня… Ты можешь молчать, дерзить, обжигать взглядом, но твое сердце громче всех твоих слов…
– Эл?
Ахматов поднял голову и увидел в двери Брэда.
– Ты что, напиваешься в одиночку? Что, все так безнадежно? А где Фисо?
– На кухне…
– Ты оставил ее одну?
– Она захотела остаться одна,– спокойно ответил Алекс.
– Вы поговорили?
– Отчасти.
– Из тебя слова не вытянешь! Агент хренов!– раздраженно воскликнул Брэд.– Рассказывай все начистоту!
Алекс глухо рассмеялся и улегся на диван:
– Знаешь, мне тоже надо остаться одному… Если ты не против…
– Ладно. Но знай, я не против твоих отношений с Фисо, но, если только ты обидишь ее, я тебе этого не прощу.
– Ты повторяешься,– усмехнулся Алекс.
– Я тебя предупредил!
– Угу…– отворачиваясь лицом в подушку, отозвался Ахматов.
Кроу усмехнулся и, перед тем как выйти, сказал:
– Никогда не видел тебя таким, поэтому я тебе доверяю ее.
***
Остаток дня София провела на верхней палубе, загорая под зонтом и читая журналы, которые ей принесла Элен.
Элен и Брэд, заправив баллоны кислородом, снова отправились на глубину. А когда они вернулись, просто плавали вокруг яхты наперегонки, к ним присоединился и Алекс.
София нет-нет да и посматривала сверху на резвящихся в воде. Но ее настолько разморило на солнце, что не хотелось двигаться, да и мысли сейчас были совсем о другом.
К шести вечера яхта тронулась в обратный путь.
Уже когда подплывали к причалу, София спустилась с верхней палубы. Брэд и Элен мило шептались на палубе. Алекс управлял яхтой.
София потерла нос, который, похоже, обгорел на солнце, и задумчиво посмотрела на часы яхт-клуба. День закончился. А еще недавно она думала, что он не закончится никогда.
Яхта причалила, и Брэд тут же закрепил швартовы, затем перекинул мостик с палубы на причал. Элен взяла свою сумочку, пустую корзину и кивнула Софии:
– Ну что, едем домой?
