– Да что это с вами со всеми? Одного ценного сотрудника недавно потерял… Теперь вы?– расстроенно возмутился тот.
«Вы еще не знаете, кого потеряли»,– мысленно усмехнулась София, догадываясь, что он говорит о Фурье.
– Вы мало получаете?
– Нет, сэр, что вы! Дело не в этом…– растерялась София.
– У меня на вас такие планы, а вы нас покидаете? Вы меня разочаровали, мисс Мэдисон!
– Сэр, я ухожу, но могу порекомендовать замечательных специалистов, вы не пожалеете….
Фарлонг досадно причмокнул губами и кивнул:
– Ладно, оставьте их координаты у Ла Саль. Но, надеюсь, Ахматова вы у меня не уведете?
Девушка напряженно сглотнула, косо улыбнулась и, пряча глаза, сказала:
– Мой отъезд с ним никак не связан…
Заметив удивленный и сомневающийся взгляд мужчины, она сразу же добавила:
– Но вы не могли бы напоследок оказать мне услугу?
– Написать вам рекомендательное письмо?
– Нет… Вы могли бы сегодня никому не сообщать о моем уходе?
– Не проблема, а в чем секрет?
– Не хочу прощаться,– повела плечом она.
– Ох-х,– вздохнул Фарлонг, встал из-за стола и приблизился к девушке.– Жаль, что вы уходите. Куда?
– Я переезжаю в другой штат,– увильнула от ответа София.
Неожиданно мужчина развел руки и крепко обнял девушку, по-отечески тепло хлопая ее по плечу.
– Хороший вы специалист… Но, если что, я возьму вас назад!
София оробела от откровенности мужчины, смущенно отстранилась и покивала.
– Ну все, идите… Не расстраивайте меня. Я позвоню Ла Саль, пусть перечислит все компенсации.
– Спасибо вам огромное,– улыбнулась София спешно вышла.
После трогательного прощания с директором София вышла из здания, ни с кем не попрощавшись. Она чувствовала угрызения совести, но боялась, что встретит Ахматова, и ее охватят сомнения. Так было легче. Уйти молча…
София прошлась пешком до своей квартиры. А там Лин уже собирала сумки и ожидала сестру. София вызвала такси, и, пока сестра переносила сумки в парадный холл, она с тоской обошла каждую комнату, но недолго, чтобы не расчувствоваться до слез. А затем спустилась на первый этаж и постучала в квартиру домовладельца.
– Здравствуйте, мистер Зелвегер. Вот, пришла, чтобы отдать вам ключи от квартиры…
– А что случилось?– взволнованно прохрипел пожилой мужчина.
– Я переезжаю. Спасибо, что были таким заботливым и терпеливым,– София сердечно пожала ему руку.– Вот чек за последний месяц…
– Ты что, нашла квартиру лучше?– подозрительно прищурился тот.
– Нет. Я нашла другой штат,– шутливо улыбнулась она.
– Ай-ай-ай! А я уже хотел снизить плату… Но, если ты захочешь вернуться, я всегда буду рад принять тебя,– уверенно заявил хозяин дома.
– Спасибо. Вы такой замечательный… Но я уже не вернусь,– грустно поджала губы девушка и сделала шаг в сторону.– Прощайте, мистер Зелвегер.
– Ну… тогда удачи тебе! Жаль, поселится здесь какой-то пройдоха и будет нарушать тишину…
София невольно улыбнулась, но в горле стояли слезы.
– Я думаю, вам повезет… Всего доброго!
– И тебе, девочка…– провожая ее взглядом, прохрипел мужчина.– Ай-ай-ай, такая девушка, вот бы сыну в жены…
София медленно спустилась по лестнице, мысленно пересчитывая каждую ступеньку и вспоминая, как на последней Алекс впервые поцеловал ей руку, а там, у перил – дарил букет роскошных цветов… А вот тут – у края тротуара – всегда открывал дверцу своего «мустанга», подавал руку и усаживал в машину… София окинула дом сверху донизу, тяжело вздохнула и, резко повернувшись, села в такси.
«Все! Это больше не моя жизнь! Хотя многое в ней мне нравилось… Но я больше не намерена разрывать душу на части… Я сильная, и всегда такой была! Я все переживу… Главное, не увидеть тебя перед отъездом… Больше никогда… Прощай!»
– Куда едем, красавицы?– спросил таксист.
– Франклин-авеню, пожалуйста,– назвала адрес Милинда и обратилась к сестре.– Мама готовит прощальный ужин… Все твое самое любимое!
София глазами отпустила свой дом, крыльцо и потерянным голосом, глухо повторила:
– Да, все… самое… любимое…
***
Вечер был прохладным. Промозглый ветер, рваные облака на горизонте и постепенно сереющее небо предупреждали о новом сезоне дождей. И на душе было мерзко и тоскливо.
После необычно долгих размышлений, а шесть дней – для Ахматова было чересчур, он принял одно очень непростое решение, которое далось ему с небывалой тяжестью на сердце и противоречило всем его принципам. Но Алекс не мог поступить иначе и сам откровенно поражался себе.
Заехав после работы домой, он переоделся в простой теплый свитер и строгие брюки и вызвал специальное такси. С собой у него был маленький кожаный кейс и «чистый» мобильный телефон. Он сел в такси и выехал почти на окраину Хьюстона.
– У тебя все готово?– спросил Алекс агента за рулем.
– Да, все, как ты просил. Документы и билеты в бардачке.
– Человек уже там?
– Да. Не волнуйся.
Ахматов вынул из бардачка пакет с документами, тщательно проверил каждый и аккуратно сложил в кейс.
Начинался мелкий дождь. Алекс смотрел на ветровое стекло и сосредоточенно обдумывал последние шаги. Его не раздирали сомнения, но то, что он собирался сделать, напрягало его, и внутренности поочередно обдавало то холодом, то жаром.
Через полтора часа такси остановилось у неприметного высотного дома. Ахматов вышел из машины, непринужденно огляделся, взял кейс и вошел в дом.
На четвертом этаже он постучал в дверь квартиры, и ее тут же отворили. Алекс строгим оценивающим взглядом окинул открывшего ему дверь мужчину и, одобрительно кивнув, подал ему кейс:
– Все здесь. Там же «чистый» мобильный. Позвонишь сразу, как прибудете на место.
– Хорошо, сэр,– по-военному отчеканил мужчина и отошел в другую комнату.
Ахматов постоял с минуту, будто набираясь решимости, и с бесстрастным лицом подошел к запертой комнате, повернул ключ и открыл дверь.
Из угла темного пустого помещения на него испуганно глядели зеленые глаза. Глаза, потерявшие блеск и прежнее очарование. Алекс захлопнул за собой дверь, пересек комнату и, закинув руки за спину, встал перед женщиной.
Жанна замерла в ожидании приговора.
– Поднимайся,– жестко приказал он.
Она медленно разогнула ноги, уперлась руками в пол и тяжело встала. Ее лицо было худым, бледным, без косметики, под глазами виднелись темные круги, губы пересохли и потрескались, волосы не уложены и засалены. Но все равно ее тонкие красивые черты были неподвластны временному недомоганию и дискомфорту.
