— Вы сказали «один из самых быстрых», — опять прервала Гумилева девушка. — Я думала, что скоростные корабли такие… Ну, вытянутые…
Степан Николаевич рассмеялся.
— Ты имеешь в виду аэродинамические формы? Дело в том, что «Надежда» не предназначена для полетов в атмосфере, а в космосе форма не имеет значения, там отсутствует сопротивление. То, что ты видишь перед собой, называется сферическим полиэдром, то есть трехмерным многогранником, вписанным в шар. Хочешь войти?
— Конечно!
Они, следуя по зеленому коридору безопасности, прошли под «Надежду» и остановились.
— Люк! — скомандовал Гумилев.
Одна из черных матовых граней полиэдра ушла в сторону, открывая проход. Из него опустился прозрачный трехметровый цилиндр лифтовой капсулы.
— Входи, — Гумилев пропустил девушку вперед.
Анна сделала шаг, ступив на гладкий пол капсулы. Степан Николаевич вошел следом, беззвучно закрылась дверца и лифт понес их вверх, в недра удивительного корабля.
— Здесь пять основных отсеков, — по мере продвижения капсулы по стволу лифтовой шахты пояснял он. — Силовой, навигационный, отсек управления, жилой и отсек контроля за системами жизнеобеспечения. Ну, и плюс восемь вспомогательных, о них тебе знать ни к чему. Сейчас мы прибудем в отсек управления.
Лифт остановился, синхронно отъехали в сторону двери и Анна очутилась в залитом светом просторном помещении. По кругу расположились контрольные приборы и подковообразный пульт управления, стены и потолок заменял темный полусферический обзорный экран.
— Он выключен, — ткнув пальцем вверх, пояснил Гумилев, — а в полете отображает видимую часть пространства. Я люблю смотреть на звезды.
— Добро пожаловать на борт! — произнес кто-то невидимый.
Петровская вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась. Голос, прозвучавший в отсеке управления, был женским, приятным, с еле уловимой мягкой хрипотцой.
— Надежда, это Анна Петровская, моя гостья, — улыбаясь, сказал Гумилев. — Будь радушной хозяйкой.
— Здравствуйте, Анна, — сказал корабль. — Не желаете ли кофе? Может быть, чай? Сок? Вино?
— С-спасибо… — удивленно оглядываясь, замотала головой девушка и шепотом спросила у Гумилева: — А почему Надежда?
— Традиционно исины всех кораблей, созданных на верфях нашей корпорации, носят это имя и имеют такую голосовую оболочку, — ответил Степан Николаевич. — История эта древняя и печальная. Надежда Алферова — так звали капитана первой терраформирующей станции, построенной еще в начале двадцать первого века. Станция проходила испытания в Арктике и подверглась нападению экстремистов. Надежда погибла на боевом посту. В память о ней мы сохранили имя и голос.
Анна вздохнула. И впрямь печально. А еще она поняла, что имел в виду Гумилев, когда говорил о неофициальном названии корабля: «Почему — поймешь потом».
— Надежда, — обратилась она к исину корабля. — Если можно, мне стакан воды.
— Холодной, горячей, с газом, без газа, минеральной, обогащенной кислородом, ароматизированной? — в голосе Надежды послышался намек на улыбку.
— Простой, без газа. Питьевой. Холодной.
— Прошу!
На подлокотнике одного из трех кресел, стоящих перед пультом, с легким щелчком открылась ниша и оттуда выплыл стеклянный, чуть запотевший стакан.
— Как видишь, комфорт тут — как в VIP-каюте самого современного межпланетного лайнера, — с гордостью сказал Гумилев. — А ведь «Надежда» — корабль многофункциональный. Ее покрытие поглощает девяносто девять процентов всех известных видов излучений, скорость приближается к субсветовым, запас хода составляет два диаметра Солсиса, а бортовое вооружение… хм… впрочем, об этом… Одну секундочку… У меня срочное сообщение…
— Что случилось? — удивилась Петровская, но Степан Николаевич, посерьезнев, сделал извиняющий жест и отошел в глубину отсека, что-то быстро говоря в микрофон.
Анна пожала плечиками и прошлась вдоль кресел, разглядывая их. Конечно же, это были не простые кресла, а самые настоящие пилотские ложементы, сверх того оборудованные множеством дополнительных функций. Подхватив стакан, девушка отсалютовала им темному куполу над головой.
— Спасибо, Надежда!
— Всегда рада, — отозвался корабль.
Гумилев тем временем становился все мрачнее и мрачнее. События на Луне разворачивались таким образом, что становилось понятно — все летит в тартарары. Хваленый Космофлот во главе с великой и ужасной «Беллоной» вчистую проиграл битву за Луноград. Генерал Белов, старый друг Степана Николаевича, скончался, не приходя в сознание. Киберкрепость «Железная скала» захвачена, причем каким-то невероятным способом нападавшим удалось перепрограммировать ее корветы типа «Филин», и они в пух и перья разбили всю армейскую инфраструктуру, подавив организованное сопротивление правительственных войск. Связи со штабом «Беллоны» нет. Связи с Генеральным штабом нет. Бои идут на улицах Новой Москвы и Лунограда.
И самое главное: Оберпротектор Колоний Гай Руднев бежал из столицы Луны в неизвестном направлении. А это означало только одно: экстремисты победили. Степан Николаевич не сомневался — на достигнутом они не остановятся, будут атаковать все мало-мальски крупные поселения, принадлежавшие Объединенному человечеству. А значит, угрозе подвергнется и корпорация «Кольцо».
Поэтому Гумилев приказал срочно созвать Совет директоров корпорации. Отдав необходимые распоряжения, он повернулся к Анне, натянуто улыбнулся.
— Душа моя, я вынужден тебя оставить. Дела, дела… Думаю, тебе будет лучше остаться на борту «Надежды».
— Почему? — удивилась Петровская.
— Ну… — замялся Гумилев и тут же нашелся: — А разве тебе здесь не интересно? Ты ведь еще ничего не видела! Осмотришь корабль, поболтаешь с… Надежда!
— Слушаю.
— Приказываю оказать нашей гостье максимум внимания. Выполнишь все, о чем она попросит. Вопросы?
— Вопросов нет, — спокойно ответил корабль.
— Ну и отлично, — Гумилев сделал над собой усилие, улыбнувшись Анне самой искренней и доброжелательной улыбкой, и поспешил к лифту.
— Степан Николаевич, а как же Матвей?… — крикнула ему вслед девушка, но президент корпорации «Кольцо» уже канул в недрах лифтовой шахты.
Он очень спешил, уверенный, что оставил свою гостью в самом безопасном и надежном месте станции.
Оставшись в одиночестве, озадаченная Анна сделала глоток воды, поставила стакан и задала исину корабля первый пришедший ей в голову вопрос:
— Надежда, а вы помните свое прошлое?
Ответ пришел не сразу.
— Уважаемая Анна, я вынуждена уточнить ваш вопрос, — сказала Надежда. — Вы имеете в виду, имею ли я память о жизни Надежды Алферовой?
