— Прошу прощения за мою бестактность, но, кажется, мы не были представлены друг другу? — заговорил мой спутник, чинно ведя меня вдоль коридора.
— Алёна Тихомирова, ваш новый Хранитель библиотеки, — ответила я и снова улыбнулась. Нет, ну до чего разительный контраст! Эдмонду стоило бы поучиться у этого мужчины тому, как следует себя вести с дамами.
— Да что вы? — искренне удивился мой сопровождающий. — Это невероятно! Такая честь!
А вот теперь мне стало неловко. Как-то уж слишком сахарно стало вдруг. Вот и чего нам, женщинам, нужно? От грубости сходим с ума, а от вежливости бежим, прихватив юбки.
— А вас как зовут? — решила я сменить направленность разговора в более мирное русло.
— Рассеянность — мой единственный недостаток! — мужчина хлопнул себя по лбу и даже остановился, вынудив замереть и меня. — Рамон вал ди Белуччини.
— Как-как, простите? — поперхнувшись, переспросила я. Это какая-то шутка, что ли?
— Вал ди Белуччини, — повторил он, изобразив невероятно элегантный поклон. Куда там мушкетёрам с их перьями на шляпах! А когда Рамон выпрямился, его глаза заблестели улыбкой: — Ведь вы были у моего брата, не так ли? У ректора?
— Да, и у меня с ним состоялся не очень приятный разговор, — пробормотала я, старательно приходя в себя после потрясения. Белуччини захватили мир! Они киборги... Ой. Главное, не ляпнуть этого вслух.
— О, бывают дни, когда к Эдмонду лучше не приближаться на расстояние броска светового шара, — усмехнулся Рамон. — Вероятно, сегодня как раз магические бури, и у него фантомная мигрень.
— Фантомная мигрень? — мне отчего-то стало смешно. — У него в такие дни отсутствует голова?
— Ха-ха-ха, а вы шутница, госпожа Хранитель! — оценил мой новый знакомый. — Нет, всего лишь временная потеря ауральной магии, не более того.
— Так вот почему! — воскликнула я и прикусила язык. Не стоит, наверное, с первого момента знакомства выкладывать Рамону наши с Эдмондом тёрки. Но я хотя бы поняла, почему сегодня мы совершали утренний моцион вместо перемещения порталом.
Чтобы замаскировать неловкость, спросила у Рамона: — А вы кем работаете в Академии?
Он рассмеялся. Братья были немного похожи внешне, но совершенно разные по характеру. В отличие от Эдмонда, Рамон очень легко выражал эмоции, владеющие им. Наверняка проводить время с ним гораздо интереснее, чем с его братишкой.
— Я, госпожа Алёна, не работаю, а служу. И служба моя скромна, до Эдмонда мне ещё расти и расти! Я всего лишь преподаю искусство составления зелий.
— Профессор зельеварения? — не удержалась я от улыбки.
— Совершенно верно, — кивнул Рамон. — Поэтому хочу воспользоваться знакомством с вами, госпожа Хранитель, и попросить одну маленькую услугу.
Так-так. Начинается! За одной маленькой услугой последует вторая, третья, а там...
— Если вдруг абсолютно случайно в процессе излечения священных книг вам попадётся на глаза какой-нибудь старинный рецепт или упоминание об ингредиентах для снадобья — не могли бы вы любезно для меня его запомнить и пересказать?
— Всего-то? — удивилась я. — Конечно, я его даже запишу.
— Боги, я ошеломлён и раздавлен! — воскликнул Рамон, хотя ни ошеломлённым, ни раздавленным не выглядел. — Вы умеете не только читать, но и писать!
— Причём с детства, — смутилась я. — Ой, а мы уже пришли! Зайдёте?
Брат Эдмонда подвёл меня к самым дверям библиотеки — тем, которые я так беспечно открыла в ночь попадания — и поклонился, целуя мою руку. Потом ответил со странным смущением:
— Не думаю, что это хорошая мысль, госпожа Хранитель. Но мне очень хочется пригласить вас прогуляться по парку Академии сегодня вечером. Не откажете?
— Не откажу, — усмехнулась я. — Наверное, я пробуду здесь до ночи, так что...
— Я пришлю вам знак.
Рамон откланялся — только таким старомодным словом можно было назвать его уход, а я со вздохом открыла дверь в святая святых, где отныне буду проводить всё своё рабочее время.
Библиотека словно обрадовалась моему приходу.
Свет снова зажёгся, помигал немного приветственно, а потом угас, оставив лишь небольшие огоньки там и сям.
Надо начинать лечение.
И классификацию.
И вообще...
— Мне нужны бумага и ручка, — громко сказала я книгам. — То есть... Перо с чернилами.
Волшебная иллюминация осветила столик в одной из ниш, что прятались между книжными шкафами. На столе я заметила стопку бумаги и баночку для чернил. Прям как у Александра Сергеевича «нашего всего» Пушкина на портретах!
Перо (настоящее гусиное перо! а может и индюшачье) нашлось рядом, на ровной деревянной столешнице.
— Благодарствую, — сказала я книгам и села за стол. Как писать ручкой, я знала, даже перьевой ручкой успела побаловаться в начальной школе, так что примерно понимала, как пользоваться чернильницей. Но... честно, я ожидала большего от столь продвинутого в магии мира!
Хотя... если вспомнить, что они тут без письменности уже много веков кукуют, то не удивительно, что приблуды для письма не претерпели никаких изменений и усовершенствований. Спасибо — хоть на бумаге писать, а не палочкой корябать на бересте!
Для начала я хотела всё же разобрать полки и расставить книги в относительном порядке. А для этого мне нужно было подготовить базу, попутно записывая всё для будущего каталога. Голова шла кругом от масштаба предстоящей работы, но я заставила себя успокоиться. У меня в помощниках были живые, пусть и больные, магические книги. С их помощью разберусь!
Москва не сразу строилась.
Москва была построена с помощью планов. План составила и я. Идти от задней стенки библиотеки к передней, от глубины к началу. Благо я могла прочитать названия и имя автора, а записать их — уже не вопрос.
Так и начала.
Окон в библиотеке не было, часов тоже. Поэтому то, что прошло полдня я почувствовала только потому, что призывно заурчало в животе, намекая о том, что было бы неплохо перекусить.
Вздохнув, отложила в сторону перо и потянулась.
