А раз так, мне нужна была «помощь зала».
— Рамон! — осенило меня, и я улыбнулась. Вот кому пожаловаться на огненное представление было совсем не страшно. Тем более весельчак казанова точно не проговорится брату. Я уже успела оценить степень доверия между братьями.
Наметив план действий, я осторожно прошла в глубину кабинета и подошла к столу, где в лунном свете таинственно мерцала медная пластина коммуникатора.
Положив ладонь на прохладный металл, я зажмурилась и представила перед собой нахальную улыбочку местного короля разбитых сердец. «Главное не вспоминать про многоножку!» — мысленно добавила я и, испугавшись своих мыслей, вернулась к образу мужчины. Мне нужен только Рамон! Никаких больше сюрпризов!
И совершенно не важно, что сейчас на дворе стояла ночь. Пусть явится передо мной немедленно! Моя нервная система требовала сатисфакции.
Стук в дверь напугал меня. Я вздрогнула и невольно отступила назад, к стене. И лишь услышав знакомый голос, я выдохнула и смогла успокоить забившееся в ускоренном ритме сердце.
— Алёна? Вы звали?
— Д-да, минуточку, — пролепетала я и открыла дверь. — Ох!
Я едва совладала со своими глазами, которые собирались выпасть из глазниц и вывалиться на пол. Потому что передо мной стоял полуобнажённый мужчина в одном полотенце, повязанном на бёдрах. И что-то способ фиксации ткани мне казался совсем не надёжным, — вот-вот упадёт к ногам, открыв всем то, что приличным девушкам видеть совершенно не стоит!
— Вы всегда являетесь перед дамами в таком виде? — спросила я брата ректора, нервно запахивая на груди ворот платья. Хотелось застегнуться до самого горла, и приличный вырез теперь, под взглядом хитрых глаз Рамона, мне казался верхом фривольности.
— Только когда дамы вызывают меня к себе под покровом ночи, — усмехнулся брат Эдмонда и добавил, внезапно перейдя на доверительное «ты»: — Впустишь?
— Впущу, — выдохнула, отступив. Рамон вошёл в гостиную и спросил:
— Что произошло? Я почувствовал, что ты боишься. Рассказывай!
— На меня напали, Рамон! Меня хотели убить, представляешь?
— Кто? — изумился он и огляделся. — Как?
— Я вошла сюда, и в меня бросили огнём! А потом негодяй скрылся, и я не успела рассмотреть его лицо.
Рамон покачал головой и сурово сдвинул брови, напряжённо размышляя. Потом шагнул ко мне, придерживая полотенце на бедрах, и взял меня за руку:
— Алёна, я даже представить себе не могу того сумасшедшего, который решит покуситься на святое святых — на Хранителя!
— Но мне же это не привиделось! — воскликнула я, указав на обгорелый круг, который остался на дереве шкафа. — Смотри, вот же доказательство!
— Да-а, — задумчиво протянул Рамон. — И правда, опаление огненным шаром. Оставаться здесь небезопасно, Алёна.
Моя рука оказалась у его губ, и внезапный поцелуй заставил вздрогнуть. Рамон сказал проникновенно:
— Я предлагаю тебе переночевать сегодня у меня. Ни о чём не беспокойся, никто не узнает, да и защитить тебя в случае чего я точно смогу.
Какой он милый... Никто не узнает — это про Эдмонда? Впрочем, ректор, конечно же, узнает, это даже не обсуждается. А я лучше поставлю под удар милого Рамона, чем... моего Эдмонда!
При мысли о том, что Эдмонд по моей вине мог бы подвергнуться нападению неизвестного злоумышленника, у меня застучало сердце — с глубокими перерывами. Экстрасистолия, ага...
Нет, лучше пересидеть у Рамона. Пусть защищает меня. А то вон с мухоловкой он не очень-то и старался!
— Хорошо, я согласна, — ответила брату ректора. Рамон аж засиял изнутри — видимо, настолько горел желанием реабилитироваться за мухоловку — и начертил практически идеальный овал портала. Я шагнула вслед за ним в радугу другой комнаты и осмотрелась.
Не келья, но и не роскошные покои Эдмонда.
Комната была просторная, хорошо освещённая в углу, где стояло кресло и перед ним — большая, глубокая чаша на витиевато-резной ножке. Зачем ему чаша? Хотя, чего это я? Рамон же делает зелья. Наверное, в этой чаше тоже. За тяжёлой тёмной занавесью наверняка пряталась кровать. А за дверью в стене — удобства. Очевидно, именно там и был Рамон, когда я его вызвала.
Он положил мне на плечо руку и сказал:
— Располагайся, Алёна. Чувствуй себя как дома.
— У меня дома... совсем не так, — вздохнула я. — Но спасибо, это очень любезно с твоей стороны.
— Это нормально, — улыбнулся Рамон. — Позволь предложить тебе чашку чая.
— С удовольствием, — ответила ему. — Я сяду?
И указала на диванчик рядом с круглым обеденным столом. Рамон кивнул и отошёл к серванту. Я присела на диван, позволила себе размякнуть. И вдруг до меня окончательно дошло осознание того, что меня могли убить!
Огненный шар мог попасть в меня, прямо в голову!
Или мог выжечь дыру в груди, как выжег дыру в деревянном шкафу!
И сейчас я могла не сидеть тут, а лежать в своей комнате на полу совсем-совсем мёртвая...
Озноб заставил меня мелко затрястись. Господи, куда я попала? Я ведь думала: тут нормальный спокойный мир, спасибо нет ни войн, ни государственных переворотов... А оказалось, что именно мне угрожает опасность!
— Алёна, чай.
Рамон присел рядом, очень близко, практически вплотную. Я вдохнула травяной аромат из фарфоровой чашечки, взяла в руки блюдечко, прикрыла глаза. Мне вдруг так отчаянно захотелось, чтобы кто-нибудь обнял, пожалел, приголубил... А раз Эдмонд не торопился сделать это, то пусть Рамон...
Я отпила глоток чая, который разлился по телу приятным теплом, и снова прикрыла глаза. Как хорошо! Даже озноб прошёл, сменившись лёгкой истомой во всём теле. Ещё один глоток — и жизнь показалась мне совсем шикарной!
А потом Рамон сказал:
— Ты устала, Алёна, и очень перенервничала. Давай я устрою тебя в кровати, тебе нужно выспаться. А завтра начнём расследование покушения.
Я не противилась, когда он поднял меня с дивана, осторожно вынув чашку из пальцев, и не противилась, когда он отвёл меня за занавеску и уложил на широкую мягкую кровать.
Я вообще никому и ничему бы сейчас не воспротивилась. Я просто очень хотела спать...
***
— Ай! — резко проснулась я от острой боли. Словно кто-то укусил меня за палец.
Посмотрев на свою руку, я быстро-быстро заморгала, не веря своим глазам.
— Снежка? Что ты здесь... стоп. А что я здесь делаю?
Я села, с тревогой заметила, что на мне была лишь одна ночная сорочка. Прижала к себе котёнка, который выполнил свою функцию будильника и теперь довольно тарахтел у меня на груди.
В голове всё гудело, будто вчера я знатно погуляла на студенческой вечеринке. Воспоминания о вечере были туманными. Кажется, мы повздорили с мисс Валлей, потом я вернулась в свои покои и... Точно! Меня хотели убить!
