В этот момент я, как никто другой, понимала мисс Валлей.
До библиотеки добралась на автопилоте. Надо же, очнулась уже от шелеста моих дорогих, моих любимок, моих бумажных подружек! И даже дорогу не спрашивала! Просто добралась. А книги, лапушки мои, разволновались за меня. Видимо, видок у меня был совсем не ахти!
Я умилилась и сказала тихо:
— Вы ж мои хорошие. Всё в порядке, я в норме, не шелестите!
Пш-ш-ш! Лёгкий шелест превратился в громкое шуршание, и ближайшая книга из стопки уже просмотренных, взмахивая вместо крыльев половинками обложки, взмыла в воздух и приземлилась на стол передо мной, раскрылась сама собой, а строчки в третьем абзаце под картинкой с изображением пузатой колбы засветились, как возникающие буквы песни в караоке.
Я наклонилась к книге, с любопытством прочитала: «Не стоит смешивать в карафе гремучие и летучие вещества, результат может быть опасным для жизни».
Усмехнулась. Ну да, гремучий Эдмонд, а кто летучий? Не я же! Наверное, Риелла...
Вторая книга уже спешила с полки, как раненая птица — нелепо взмахивая обложками, то выше, то ниже. «Пристолившись», торопливо показала мне другую строчку: «Маг Ривеус вздохнул и решительно отодвинул от себя портрет неверной невесты, расчистив место для препаратов. И то правда, нет ничего лучше работы, чтобы забыть о печальной безответной любви!»
— Спасибо, милая, — с чувством сказала я книге некоей или некоего Л. Саматини под названием «Розовый эликсир, полный шипов». — Забыть его, как страшный сон, и работать...
На любовный роман спикировал толстый фолиант в очень строгой обложке, и я уже с большим интересом заглянула на его страницы. Высветилась строчка: «Забытые заклинания опасны для мага. Они могут дать ему ложное чувство собственного величия над другими и даже над богами. Однако нельзя недооценивать важность забытых заклинаний! Даже страшнейшее проклятье можно отменить одним из самых сложных и самых трудных в исполнении заклинанием».
Что?
Я выпрямилась, оглядев книги передо мной, оглядев всю библиотеку, и спросила громко, испугавшись собственного голоса:
— Вы знаете, как снять проклятье богов?
Книги замигали, зашуршали листочками, выражая бурное согласие. Или... а вдруг это было «нет»?
Я даже не вздрогнула, когда передо мной на стол шлёпнулась очередная книга, распахнутая на определённом месте. Я тут же прочитала подсвеченные магией буквы:
«За долгий и упорный труд
Воздастся вам сторицей!
Учись, учи весь мир вокруг,
Исследуя страницы!»
Я усмехнулась. Намёки я всегда понимала с первого раза. С улыбкой коснулась обложки и прочитала название томика. «Поэзия золотого века. Таурус Златоголосый».
Да уж, голос у этого Тауруса и впрямь был... кхм... золотой. Хотя я бы предпочла что-то в стиле Пушкина, но... Имеем, что имеем.
— Я буду очень вам признательна, если вы меня научите, как снять проклятие, которое заставляет страдать и людей, и вас самих, — сказала я осторожно, стараясь не наглеть. Кто знает, какие там у книг правила?
Сначала ничего не происходило. Книги словно затаились, ожидая какого-то знака. А после я услышала мягкий шорох порхающих страниц. Огляделась, замотала головой в поиске источника шума.
В самом дальнем конце узкого прохода между книжных шкафов замерцала малюсенькой бабочкой книжка.
Конечно, когда она приблизилась к моему столу, то уже не была похожа на бабочку. Вполне сносный размер карманного издания.
Плюхнувшись на мой стол, книга зашелестела страницами, выискивая нужные слова. И замерла, распахнувшись где-то посередине.
«Лорд Аксли был упрям, но по натуре своей не злой. Вот только с женщинами ему не везло совершенно. Особенно не повезло с женой, которая не раз и не два изменяла лорду, рождая в нём всплески неконтролируемой агрессии...»
Хм.
— Это вы так намекаете на то, что мне стоит защитить нашего ректора от его жёнушки? — спросила я у книг и едва успела убрать руку от книжки-малышки, как она снова зашуршала страницами. Новая подсвеченная строчка невольно заставила меня улыбнуться:
«Мисс Лабруско выглядела растерянной. Запущенный дом, дикий ребёнок и... лорд, который смотрел на неё голодным волком. Вот с этим ей предстоит работать? Заменить сыну лорда непутёвую мать и постараться пробудить в одичавшим без женской руки мужчине человечность?»
— Можно подумать, что благополучие ректора для вас важнее снятия проклятия, — заметила я, закрывая томик с романтическим названием «Госпожа моего сердца».
— Госпожа Хранитель, можно вас на минуту? — вдруг услышала я тихую просьбу и вздрогнула. На пороге библиотеки стоял Эдмонд, и выглядел мужчина крайне виноватым.
— Разве что на минуту, — стараясь выдержать деловой тон, ответила я. — Знаете ли, дел у меня невпроворот.
— Я не займу много вашего драгоценного времени, — кивнул Эдмонд и подошёл к моему столу. Бросил быстрый взгляд на название карманной книжечки и удивлённо хмыкнул. Но промолчал, спасибо и на этом!
— Прежде всего, — кашлянув, начал Эдмонд, — я бы хотел извиниться за себя и Риеллу. Вы не заслужили подобных слов.
— То есть, я не заслужила даже благодарностей из уст вашей жены? — хмыкнула я, скрестив руки на груди.
— Я не это хотел сказать, — замотал головой ректор. И вдруг перешёл на доверительный шёпот: — Алёна, я не... всё случилось слишком стремительно и вышло из-под контроля. Риелла... она появилась так внезапно, я просто не успел...
— Не успели придумать благовидной причины, чтобы попросить меня забыть о случившемся? — сердито вздёрнув бровь, спросила я. Эдмонд захлопнул рот и удивлённо моргнул. Кажется, я снова сломала ректора. Только теперь не испытывала по этому поводу ни грамма угрызений совести.
— Зачем вы так? — ректор снова отступил, закрылся, словно шторкой занавесил свои эмоции. И мне на мгновение стало от этого больно. Но я тут же напомнила себе о том, что в этот самый момент в его кабинете одна белая кошка обнимается с маленькой девочкой, которую я полюбила больше всего на свете. А потом, скорее всего, эта кукушка придёт в личные покои товарища Эдмонда и поселится там...
