Так что нет, не жалко, не больно, и пусть живут долго и счастливо!
— Я занята, господин вал ди Белуччини, — ответила ему холодно. — У меня очень много работы.
— Что ж, не буду вам мешать, — официальным тоном ответил Эдмонд и, бросив ещё один взгляд на «Госпожу моего сердца» с выразительной картинкой, вышел из библиотеки.
Какая же я дура!
Почему так с ним говорила? Почему не удержала? Только из-за того, что вернулась его бывшая? Но она же бывшая по определению! А я — дура...
Со вздохом я прижала томик любовного романа к груди. Небось мисс Лабруско сумела влюбить в себя своего лорда Аксли и жила с ним долго и счастливо, и умерли они в один день. От тоски, ага... А у меня всё через одно место: я умру от тоски гораздо раньше, вот только совсем одна. Потому что даже маленькая Снежианна меня бросила.
— Ладно, чего уж там! — сказала в пространство библиотеки нарочито весело и громко. Шелест множества книг был мне ответом. Ну хотя бы книги со мной... Но если я всё же найду способ избавить этот мир от проклятья безграмотности, и они перестанут нуждаться во мне.
С сожалением обвела взглядом полки с корешками и села за свой стол.
Ну ничего. Просто вернусь домой и забуду всё это приключение, как страшный сон. Я положила роман перед собой, взяла перо и вывела с новой строчки реестра: «Госпожа моего сердца», любовный роман, автор П. Бунни.
Книгу надо прочитать. Не зря она прилетела ко мне с ответом на вопрос, как снять проклятье. Ох, не зря.
К вечеру я чувствовала себя выжатым лимоном. И не просто выжатым, а пропущенным через мясорубку вместе с цедрой и косточками. Общение с книгами стоило мне невероятных усилий. Глаза болели, а голова была чугунной. На все мои вопросы по поводу проклятия книги подсовывали мне абзацы про любовь, прощение, принятие неприемлемого и прочую чепуху.
Почему?
Я не могла понять этого. И, наверное, никогда не смогу. Причём тут Эдмонд к поголовной безграмотности и злым богам?
— Всё, я больше не могу, — сказала я книгам, когда мягкий свет библиотеки начал резать глаза. — Пойду отдыхать. До завтра, дорогие мои!
Свет согласился со мной, стихая до мягкого освещения ночников, а я прихватила с собой стопку выбранных для лечения книг и прошла в свой кабинет. Глянув на коммуникатор, решительно отринула шальную мысль. Не буду никого вызывать. И Аннабелль не буду, я не голодна. Но поговорить с одной особой мне всё же стоило обязательно.
Сама от себя не ожидала, что буду стремиться к общению с этой женщиной, но... Время вносит свои коррективы.
Я не знала, сможет ли коммуникатор вызвать кого-то, кто не находится в академии. А уверенности в том, что маман Эдмонда сейчас была на территории Академии Белого Феникса у меня не было.
«Не попробуешь, не узнаешь,» — философски подумала я и положила ладонь на медную пластину. Проблем с рисованием мыслеобраза властной женщины не возникло, — такую захочешь не забудешь.
О том, что время было довольно поздним для визитов, я подумала уже после того, как представила образ матери Эдмонда перед собой. Вот до чего стресс бесконечный доводит!
Отдёрнув руку, я мысленно взмолилась, чтобы «вызов» не прошёл. Лучше завтра с утра «наберу» маман.
Но чуда не случилось. Не знаю, почему эта гордая женщина решила моментально явиться на зов... и кому? Мне! Той, которую она желала сжить со свету с момента первой встречи!
Громкий стук в дверь моих покоев заставил вздрогнуть. Мелькнула мысль притвориться трупиком и проигнорировать кулачный бой с моей дверью, но совесть заставила подойти к порогу и открыть той, кто произвела на свет занозу моего сердца.
— Надеюсь, у вас есть достойное и веское объяснение того, что вы осмелились вызвать меня посреди ночи! — вместо приветствия заявила мне мадам маман ректора и по-хозяйски вошла в мои покои, не спросив разрешения.
— Надеюсь, — повторила я тихонько себе под нос. Посчитает ли эта грозная женщина причину достаточно веской и весомой? Что ж, сейчас и узнаем...
Повернувшись к леди ди Белуччини, я смущённо улыбнулась и спросила:
— Не желаете чаю?
Всего каких-то десять минут назад я думала о том, что не хочу ни еды, ни пития, но теперь даже руки зачесались взять в пальцы чашку и почувствовать спасительное тепло горячего чая. Или кофе. Нет, кофе всё же лучше отложить до утра.
— Это было бы вполне приемлемо, — величественно кивнула мадам Беллучини и, выбрав моё любимое кресло, села с видом истинной королевы.
Я поспешила воспользоваться секундной возможностью привести мысли в порядок и ретировалась в свой кабинет. К пластине, предательнице этой. Вот что ей стоило «зависнуть» на минутку? Чёртова магическая техника, не знающая поломок!
«Чайник крепкого чая, блюдо с маковыми булочками и... — я задумалась о предстоящей беседе и поспешно добавила: — две рюмки коньяку.»
Возвращаться в гостиную не хотелось, но заставлять важную гостью ждать тоже было недопустимо. Особенно, если я хотела заручиться её поддержкой. А я очень хотела.
Кроме матери Эдмонда, пожалуй, никто не мог бы мне помочь в моей спорной ситуации.
— Сейчас подадут, — сказала я, вернувшись к мадам матушке Эдмонда. Та времени не теряла и, пока меня не было, занималась изучением комнаты. Внимательный взгляд опытной женщины прошёлся и по предметам мебели, и по ковровому покрытию. Я нервно осмотрелась, пытаясь представить себя на месте мадам попечительницы, и вздрогнула, запнувшись взглядом за блестящий предмет возле ножки дивана.
О, нет! Это же не... запонка господина ректора!
— Мне нужна ваша помощь, — немного нервно сказала я и поправила прядь лиловых волос, чтобы отвлечь леди ди Белуччини от разглядывания моих покоев.
— Я вас слушаю, госпожа Хранитель, — неприязненно и тоже нервно ответила маман ректора, и тут я поняла, что до сих пор не знаю, как её зовут.
— А мы ведь ещё не познакомились...
Я улыбнулась. Надеюсь, получилась именно улыбка, а не хищный оскал. Ведь я помню, как сия дама называла меня не иначе, как «это» и оскорбляла самозванкой! Но она безумно любит Эдмонда и на сегодняшний день она — мой лучший союзник в той битве, которую я собралась вести против...
Против кошки драной!
— И правда, — процедила женщина. Протянув мне руку характерным жестом — кистью вверх, и сказала величественно: — Белинда.
— Алёна, — я аккуратно пожала сухую ладонь. — Вот теперь приличия соблюдены. Мы должны объединиться и изгнать Риеллу навсегда из жизни Эдмонда и Снежианны.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Белинда ди Белуччини выпрямилась, замерла, и в её глазах отразилась высшая степень недоверия. Потом я увидела последовательно сменившие друг друга подозрение, озарение, признание. Мадам матушка ректора терпеть не может Риеллу. И это даже сильнее, чем неприязнь к самозванушке мне.
