— Я думаю, — веско сказала Белинда, — что в такой момент нужно не рыдать, как кисейная барышня, а начинать подготовку к занятиям, госпожа Хранитель!
— Я пошёл, — буркнул Рамон, — потому что вижу, что больше никому здесь не нужен.
— Ты нужен нам, дядя Рамон! — Снежка обняла его, а потом оставила и прижалась ко мне всем своим худеньким телом: — И ты нам нужна, Алёна!
— Конечно, нужна, — подтвердил Эдмонд, у которого подозрительно заблестели глаза. Я улыбнулась и сказала:
— Спасибо вам всем, что поверили мне.
— За работу! — велела Белинда строгим голосом. — Это всех касается.
Посмотрела бы я на того, кто осмелился бы перечить мадам главе попечительского совета Академии Белого Феникса!
В библиотеке сразу наступила тишина, ибо тут же Рамон смылся на свою лекцию, а Снежка, ластясь, увела бабушку прочь — наверное, чтобы пообедать.
Мы с Эдмондом остались одни.
Ну как одни. С книгами. Я обвела ряды томиков на стеллажах печальным взглядом и сказала грустно:
— Вы, скорее всего, уже никогда не поболтаете со мной своим чудным методом, но я всё равно вас очень люблю...
Шелест страниц стал для меня райской песней. Все книги вдруг слетели со своих мест, запорхали в воздухе, как большие, маленькие, огромные птицы. А Эдмонд прижал меня к себе, словно испугался, что эта масса сметёт нас.
— Всё в порядке, всё хорошо, любимый, — шепнула я ему. — Они останутся живыми и всегда будут помогать нам.
Теперь я была уверена в том, что книги не оставят меня. Они не превратятся в бездушные томики печатного текста, — их душа будет продолжать жить. Жить и делиться знаниями, накопленными веками.
Не это ли счастье?
***
Две недели спустя я уже руководила первым классом по обучению великовозрастных неграмотных студентов и преподавателей. Не всё проходило гладко, но надежда двигала моими учениками, которые быстро осознали всю важность нововведений.
Эдмонд подавал пример, сидел на первом ряду амфитеатра и делал домашние задания, как прилежный первоклассник. Иногда я позволяла Снежке поруководить процессом, и девочка важно показывала буквы и слоги своим большим ученикам, некоторые из которых были старше её чуть ли не в пять раз.
Мне пришлось вспомнить азы преподавания (филфак и не такому научит), а заодно и самой научиться новому. Всё же наличие магии несколько упрощало процесс обучения. Не нужен был особый раздаточный материал, когда одним взмахом руки можешь показать всем голографическое изображение букв и слогов. И принтер, чтобы распечатать наглядное пособие. Всё замещалось магией.
Но больше всего в этих уроках мне нравился вовсе не процесс преподавания, а... перемены.
Именно тогда, когда звонок давал сигнал к короткому отдыху, Эдмонд хватал меня за руки и совершенно непедагогично и антисубардинационно прямо в аудитории затаскивал меня в портал, на глазах моих великовозрастных учеников.
Конечно, нам прощалось многое. Ведь только ленивый не знал, что у ректора академии появилась «невеста». С лёгкой подачи Снежианны, конечно.
Девочка не скрывала своего счастья и щедро делилась им со всеми. А тот маленький нюанс, что Эдмонд всё ещё не сделал мне официально никакого предложения, малышку не интересовал. Кажется, она знала что-то, чего не знала я.
В очередной такой перерыв Эдмонд по обыкновению утянул меня в портал, не дав даже договорить домашнее задание.
Оказавшись в его покоях, я сурово скрестила руки на груди и всем своим видом надеялась показать крайнюю степень своего неудовольствия. Но Эдмонд был непрошибаем.
Поэтому пришлось перейти на вербальный язык.
— Дорогой, с каких пор ты вмешиваешься в процесс обучения?
Эдмонд послал мне взгляд невинного агнца, мол, о чём ты, я ничего не понимаю.
— Ты же видел, что я не успела закончить раздачу домашнего задания! — всё же чуть вспылила я. Вообще в последнее время эмоции частенько брали надо мною верх, но я отмахивалась от этого. Немудрено, после стольких переживаний и такой ответственности за весь мир стать немного... несдержанной.
— У меня был веский повод прервать твою, как ты выразилась, преподавательскую деятельность, — с улыбкой ответил этот паршивец. И притянул меня к себе, оказавшись совсем близко. — Я соскучился!
Мой полный возмущения возглас утонул в нежном поцелуе. Эдмонд словно признавался этим поцелуем мне в чём-то очень важном, очень интимном... Будто давал обещание быть рядом, хранить и оберегать, уважать и любить.
Любить.
Мы признавались друг другу в чувствах каждый день, но я никак не могла поверить в то, что это всё — реальность. Что мир магии мне не привиделся, что эти необычные люди — не плод моего разгулявшегося воображения.
— Ты снова витаешь в облаках, — заметил Эдмонд, отстранившись. Я рассеянно кивнула. К чему отнекиваться, если я постоянно возвращалась к мыслям о будущем. Что делать дальше?
Этот мир получил желаемое — я вернула им грамотность. Пройдёт неделя, месяц... максимум год, и мои услуги больше не понадобятся. Книги будут оживать в руках жаждущих знаний студентов, преподаватели быстро освоят науку передачи знаний молодым поколениям. А что же я?
Останусь простым библиотекарем? Или... вернусь домой?
Но где он, мой дом?
— Нет, так дело не пойдёт, — покачал головой Эдмонд и, оставив меня посреди комнаты, прошёл к своему столу. Открыл ящик, достал оттуда маленькую шкатулку.
— Что это? — спросила я, с ужасом отметив, что голос меня предал и дрогнул.
Сердце заполошно застучало, а в животе запорхали бабочки предчувствия. Неужели?..
Эдмонд снова приблизился и с загадочным блеском в глазах раскрыл передо мной шкатулку. Я подалась вперёд, ожидая увидеть картинку, которую нарисовала себе в голове, но реальность жестоко обманула.
На алом бархате шкатулки лежала серебряная цепочка с затейливым плетением, на которую был прицеплен маленький кулон с прозрачным камнем.
Очень красиво! И на бриллиант похоже. Но я-то уже настроилась на предложение руки, сердца и Снежки в придачу!
А теперь что? Как скрыть своё разочарование?
— Кхм, спасибо, это прелестно, — сказала я со вздохом.
Эдмонд улыбнулся слегка растерянно и ответил:
— Я надеялся на более эмоциональное выражение благодарности.
— Ну-у-у... Я просто не знаю, что сказать.
Я и правда не знала. «Спасибо, Эдмонд?» Угу, очень мило получится. «Ах, Эдмонд, я думала, что там обручальное колечко!» Нет, даже мысль о такой фразе нельзя допускать! Как будто я выпрашиваю! Нет, я не Риелла, не собираюсь тащить мужика к алтарю за галстук. Но ради всех святых книг и тех трудностей, которые нам с ректором пришлось преодолеть вместе, он мог бы и сам подумать о предложении!
