Конец отношениям пришел так же внезапно, как и все закрутилось у нас: я просто осознал, насколько для нее важна работа. Это случилось, когда после пяти лет совместной жизни она приняла мое предложение, но не смогла устоять от другого: ее пригласили в столицу, и Дана сделала аборт.
Об этом я узнал уже много позже, когда мы снова рассорились в хлам. Она бросила «новость», как разрывную гранату, и я сразу почувствовал — в этот раз она уходит навсегда.
Я не остановил ее. Поначалу даже не понял, что чувствую. Насчет нее, насчет неродившегося ребенка. Не хотел я детей так чтобы сразу, жениться собирался не по этой причине. Но тот факт, что она легко решила за нас двоих, не сумел пережить.
Это сложно объяснить, но я слишком часто видел на пожарах слезы родителей, которые потеряли детей. Наверное, нет ничего страшнее, чем пережить собственного ребенка. И я бы никогда не принял ее решение, я и не смог. Она об этом знала заранее.
Лина считает, что я сентиментальным стал именно после случая с Даной, хотя, если честно, за собой ничего такого не замечал.
— Сынок, с днем рождения! — поздравляет мама, вернувшись и внезапно выдернув меня из прошлого. Я убираю в сторону полную стопку, с которой так и просидел.
Отец становится у матери за спиной, кладет руки ей на плечи. Что-то сжимается внутри от того, что, несмотря на гору проблем, они вместе сквозь годы. Мама протягивает огромный сверток в подарочной бумаге.
— Не нужно было.
— Не обижай маму! — сердито, но со смехом в уставших глазах говорит отец.
Я открываю подарок, а там боевка новая и дорогая — знаю, сколько такая стоит.
— Ты только в чистой же смотри не умудрись в караул заступить, — учит уму-разуму, как первоклашку. Есть примета плохая, в новой одежде и обуви нужно хотя бы на тренировку выйти.
— Так точно, товарищ полковник.
Паулина смеется в голос.
— Ну, за это нужно выпить!
— Где моя стопка? — требует отец, а мама тут же причитает, что только одну. Я люблю нашу семью, хотя бывает непросто.
Разливаю наливку, поддакиваю очередным байкам Лины, которые так любит мама. А в самый разгар тоста у меня вдруг звонит телефон.
— Извините, — отключаю звук и убираю в карман, намереваясь продолжить слушать, какой я классный друг, но тот звонит снова. — Может, по работе, минуту.
Поднимаю, не узнав номер на экране.
— Добрый день, — здороваются официальным тоном на другом конце. — Извините за беспокойство, но вы знакомы с Юной Матвеевой?
Чего?
— Да.
— Простите за звонок, но я не знаю, что делать. Ваш контакт единственный сохраненный в ее телефоне. — Где-то начинает плакать ребенок, и я сильно напрягаюсь. — Меня зовут Ильда Вознесенская, Юна у нас работала. Лиза, прекрати!
Это и правда Лиса, мне не показалось.
— Юну забрала скорая, а ее дочь осталась с нами. Не могли бы вы приехать? Мы не можем долго задерживаться дома.
— Говорите адрес.
Не знаю, что написано на моем лице, но родители понимают без слов. Мама хватается за сердце, но уже собирает паек в дорогу, отец только кивает да желает доброго пути.
Стопку я так и не опрокидываю, лишь даю Паулине знак, чтобы шла за мной. Быстро.
Глава 11
Юна
Канги — Найти тебя
Charlotte OC — Blackout
Страшно очнуться в незнакомом месте. Особенно страшно проснуться в неотложке. Под капельницей. Без Лисы.
Веки все еще пудовые, контуры размыты, звуки приглушенные. Я пытаюсь встать, но меня укладывают обратно, просят не делать резких движений, говорят что-то про истощение организма и обморок. Дергаюсь, когда что-то больно стискивает руку. Давление меряют. Предлагают пройти в приемное отделение, где мне окажут медицинскую помощь в порядке очереди и определят необходимость госпитализации.
— Где моя дочь? Я никуда не пойду.
Сажусь, мушки снова летают перед глазами. Вспоминаю, что ела в последние дни: батончики, крекеры, кажется, суп во время обеда в баре. Или это было на прошлой неделе?
— Где моя дочь? — настойчиво повторяю вопрос и ощущаю резкую боль в горле. Видимо, прогулки под дождем не прошли бесследно.
Фельдшер снимает манжету тонометра и устало вздыхает, заполняя бумаги.
— Осталась по адресу, где мы вас забрали. Я рекомендую вам…
— Где мой телефон? Черт возьми, сколько я была без сознания?
Не получив внятных ответов, я выдергиваю капельницу, хватаю ветровку с кушетки и, зажав руку, выскакиваю из машины скорой помощи. Их здесь целая колонна на въезде в центральную городскую больницу. Вокруг все как в тумане. Темно и холодно, но это не останавливает. Зарывшись носом в воротник, бреду на выход. Моего желания вернуться к Лисе хватит, чтобы выжить.
Оказавшись на перекрестке, дважды врезаюсь в прохожих. Или это они в меня. Торможу у столба, опираюсь на него, жмурюсь от ярких вспышек и громких звуков. Нащупываю в кармане телефон, которые вибрирует, и, взглянув на экран, ловлю глюк. «Федор Дым», — светится надпись на входящем вызове. Это я его так записала, не знаю почему. Будто в бреду нажимаю зеленую трубку и не успеваю сказать даже «алло».
— Стой, где стоишь. Я сейчас подойду, пытаюсь припарковаться.
— Я…
— Ни шагу.
Кажется, и минуты не проходит, когда слышу знакомый голос — над ухом ругаются громко и некультурно.
— Идти сможешь?
Он сбрасывает куртку и надевает на меня сверху. Под ее весом тело придавливает к полу, но я держусь.
— Да, мне уже лучше. Конечно смогу. — До сих пор с трудом верится, что он настоящий. — Где Лиса?
— С Паулиной в машине.
Дым уводит меня от больницы в сторону дороги, крепко прижимая к себе за плечи.
— Как ты здесь оказался? Как снова оказался рядом?
— Нужно было записать в телефоне кого-то кроме меня, чтобы не встречаться так скоро.
— Телефон новый, это сестра одолжила, — бессмысленно оправдываюсь я, он не слушает.
— Сбежала, чтобы искал тебя? — шепчет тихо, а я сразу подбираюсь вся, но Дым снова колит правдой: — Это как надо было пахать, чтобы свалиться в обморок.
Я не отвечаю, потому что ответ его не устроит.
В машине, которая стоит прямо под знаком «Парковка запрещена», оказывается самое настоящее сонное царство. Блондинка с Лисой спят почти в обнимку на заднем сидении.
— Лина так трудилась усыпить мелкую песнями, что сама отключилась после дежурства.
Я выдавливаю улыбку, усевшись вперед, любуюсь мирно сопящей Лисой, и мне сразу становится лучше. Правда лучше, я не вру. Лиса — мой эликсир. Расслабляются мышцы, накатывает слабость, но при всем в сознании появляется ясность, которой не было. Дым трогает мой лоб теплыми пальцами.
