Мужчина, уже дошедший до ступенек в магазин, обернулся, и недовольно морщась, уставился на женщину.
— Ирэн, неужели нельзя подождать пару секунд?
— Я не собираюсь туда идти, — брезгливо кивнула она на магазин, — мне надо поговорить.
— Ну и…? — он выжидательно уставился на неё.
— Что, прямо здесь? — удивлённо выгнула она идеально выщипанную бровь.
— А ты здесь кого-то видишь?
Девчонку, сидящую на заборе, в расчёт никто не брал.
— Долго ты ещё собираешься с ним таскаться? — громко зашептала женщина. — Я уже не могу рядом с ним находиться.
— Ты что, обалдела? — взвился моментально покрасневший мужик. — А на чьи деньги ты тут по курортам разъезжаешь, забыла? Если бы мой брат с женой не разбился, сидела бы сейчас в своей двухкомнатной квартире.
— Ты обещал сдать его в специнтернат! — крикнула она, не забыв топнуть ножкой в изящной итальянской босоножке.
— Что ты орёшь? — шикнул он на неё, пугливо оглядываясь по сторонам. — Нельзя же сразу, сначала для виду полечим его, по бабкам повозим, а потом уже. Пойдём уже в магазин, и улыбайся больше, все должны думать, что ты счастлива, — он подхватил её под локоть и потащил по ступеням.
Девчонка уставилась на машину, там в её недрах должен был находиться кто-то, кого искренне ненавидели эти двое. Внезапно стёкла поехали вниз и на девчонку уставились абсолютно косые тёмно-карие глаза. Она лихо слетела с забора, так словно только всю жизнь этим занималась, и подошла к машине.
— Лина, — громко произнесла своё имя, — могу вылечить. Хочешь?
— Брешишь? — недоверчиво произнёс обладатель глаз. Дверца распахнулась, и на пыльную дорогу выпрыгнул мальчишка лет двенадцати.
— Я никогда не брешу, — сплюнула девчонка в кусты. Парнишка проводил её плевок удивлённым взглядом.
— Ни у кого не получается, — поправив очки, как-то обречённо произнёс он.
— Идём, — махнула она головой, развернулась и полезла через заросли по едва видимой тропинке, — здесь недалеко.
— Подожди, надо сказать дяде Стасу, — попробовал остановить её мальчик.
— Ага, и тёте Ирэн, — передразнила девчонка, — она тебя терпеть не может, поэтому лечить не будет, а то тебя в специнтернат не возьмут, — крикнула откуда-то из глубины разросшихся растений.
Последний аргумент возымел действие, и мальчик быстро полез следом за ней.
— Откуда знаешь? — негромко спросил у шустрой девчонки, когда догнал её.
— Можно подумать она это скрывает, — фыркнула Лина, — возле магазина орала, гневалась, что ты ей мешаешь, и тебя уже давно пора туда отправлять.
— А дядя Стас? — обречённо спросил мальчик.
— А что дядя? — пожала плечами девочка. — Он у тебя подкаблучник, что тётка твоя скажет, то дядя и будет делать. Ты же сам это прекрасно знаешь. Слушай, да ты не расстраивайся, мне кажется лучше какой-то там интернат, чем твои родственники.
— Это тебе так кажется, потому что не тебя туда не отдают.
Воцарилась тишина, нарушаемая шорохом шагов. Буйные заросли закончились, и теперь они шли по тропинке в направлении к каменной возвышенности.
— Слушай, далеко ещё? — нарушил молчание парнишка.
— Что ты такой нетерпеливый? Дойти-то мы должны, не очень тут далеко, не переживай, — махнула она рукой по направлению к горе. — Тебя зовут-то как?
— Егор.
— Слушай Егор, ты веришь в фантастику? — её большие и без того глаза расширились, став на пол-лица.
— Как можно в неё верить, если она фантастика? — фыркнул мальчишка. — Понятно же сразу, что неправда, выдумано всё кем-то.
— Уверен? Сейчас покажу. Ты такого ещё не видел. На меня, правда, мама Даша ругается, чтобы я туда не ходила, но там так здорово, — девчонка закатила глаза, — сейчас сам увидишь.
— Почему ты маму Дашей зовёшь? — поинтересовался Егор. — Так же не обращаются к мамам.
— У меня их две, — махнула рукой девчонка.
— Как это две? — не понял мальчишка. — Так не бывает.
— Бывает. Просто мама Вилора уехала в длительную командировку, туда с детьми нельзя.
— Понятно, — выдал заключение Егор, — померла, значит.
— Ничего не померла, — Лина резко остановилась, упёрла руки в бока, — сказала, уехала, значит, уехала. Мама Даша не говорила, что померла. А она никогда не врёт.
Егор посмотрел на неё долгим взглядом, потом глубоко вздохнул.
— А мои родители умерли.
— Я слышала, — Лина взяла его за руку, — прости, что накричала. Это я так, не со зла. Характер у меня такой импульсивный. Папа Серёжа так говорит, — она посмотрела на Егора синими глазами. — Слушай, а давай дружить.
— Это как? Меня сейчас увезут, а ты тут останешься.
— Я не тут живу. На самом деле, я живу в Сибири. Город Радужный, слышал? Мы можем письма друг другу писать.
— Давай, — согласился мальчишка, — говори адрес, я запомню.
Вскоре пришлось лезть вверх по каменистым уступам. Лина забиралась всё выше, перелезая с камня на камень.
— Меня точно прибьют, — бормотал Егор, едва успевая за шустрой Линой.
— Или обрадуются, что пропал, — хмыкнула девочка, — не дрейфь, когда они увидят, что ты излечился, то забудут, что надо орать. А потом, насколько я поняла, это твои родители были с деньгами? — он кивнул. — Вот и не разрешай себя обижать, — она даже остановилась, чтобы донести до него эту мысль. — Пусть сами едут в специнтернат, ты сейчас поправишься.
— Ты так уверена в этом?
— А то, вот смотри, пришли, — ткнула она пальцем в сторону небольшого входа в пещеру.
Он был небольшим, не зная, его можно было принять за нору какого-то крупного животного. Девочка быстро опустилась на колени и поползла. Егор последовал за ней. После яркого солнечного дня внутри царил мрак.
— Тут ничего не видно, — почему-то шёпотом сказал он.
— Это поначалу, сейчас глаза привыкнут, и всё будет нормально, — голос девочки был бодр, — да не дрейфь, — вставила она подслушанное у деревенских мальчишек слово, я тут постоянно бываю, хотя мама Даша не разрешает, — она села на пол и приготовилась ждать, когда снова начнёт различать предметы.
— Почему? — Егор пристроился рядом, теперь его коленки касались её. Так было не очень страшно.
— Не знаю, говорит, что мне надо быть осторожной, за мной могут охотиться какие-то мужики. Я ей не рассказываю, когда хожу сюда, чтобы она не переживала. Ни разу никаких мужиков не видела.
— А что здесь?
— Колодец.
— Колодец? И всё. Как может мне помочь просто колодец?
— Сейчас увидишь, пойдём, — она легко соскочила, словно для неё уже включили свет.
