— Это работы Антонио Леванти, — по-английски пояснил наш новый знакомый.
Марчелло, засунув руки в карманы светлых брюк, стоял ниже. Свой темно-коричневый джемпер он накинул на спину и завязал лёгким узлом на груди.
— Ммм, — промычала я так, будто это имя мне что-то говорило.
— А это, — он указал на фигуру, располагавшуюся в центре потолка, — Аполлон.
— Покровитель медицины, — поумничал Бредин.
— Совершенно верно, — кивнул Марчелло.
— Сейчас же здесь… никого не… — я пыталась припомнить, как на английском будет звучать глагол «потрошить» и указала на мраморный стол за деревянным ограждением.
— Нет, конечно, нет, — замотал головой профессор, — здесь иногда бывают зрители, но приходят они сюда за тем, чтобы посмотреть театральное представление. Бывает, тут выступают даже комики. У этого места удивительная судьба. Само здание было разрушено в сорок четвертом во время бомбардировки, но скульптуры чудом оказались нетронутыми… — он покачнулся на пятках и добавил: — Война оставила свой след в этом городе.
— В нашем тоже, — я пожала плечами.
— В вашем? Вы же из… Челябинска? — удивлённо спросил Марчелло.
— Так точно, — бодрым тоном ответила, заметив улыбку Бредина. — Наш завод в годы войны был главным центром по производству танков.
— А ещё у нас выпускали знаменитые «Катюши», — поддакнул Бредин. — Самолёты, снаряды, мины… много чего делали из челябинской брони.
— К сожалению, я не военный историк, — улыбнулся мужчина. — Но мне хорошо известна боевая слава русского оружия. Кто знает, каким был наш мир, если бы фашизм победил?
— Думаю, тогда я не смог бы ходить на ваши лекции, а вы — преподавать, — предположил Бредин.
— Уверен, не это было бы самым страшным, — задумчиво произнес Марчелло. — Так… значит ты посещаешь мой курс? — спросил он.
— Со вчерашнего дня, — кивнул парень
— И как я? Солидно выгляжу? — заговорщицки спросил мужчина.
— У вас здорово выходит, — похвалил Бредин восходящее светило итальянской науки.
— Это радует. Я только второй месяц, как получил степень.
— Никогда бы не подумал. Вы настоящий профи, профессор, — заметил парень, оттачивая приём подхалимажа.
Марчелло улыбался и что-то обдумывал, водя рукой по перилам, а затем неожиданно спросил:
— Так… какие планы у вас на выходные?
Мы с Брединым переглянулись. На самом деле, у меня был прежний план — выспаться, и пока так далеко я не загадывала.
— Знаете, что… — интригующе произнес мужчина. — Приглашаю вас к себе на виллу в субботу. Думаю, два историка всегда найдут, о чем поговорить. Да и дамам будет, на что взглянуть, — Марчелло повернулся и ненадолго задержал взгляд на Жанне.
Так вот в чем было дело! Он искал повод, чтобы подкатить к ней. Сначала эта экскурсия, теперь поездка… Ох и прыткие эти итальянцы! Совсем как Бредин.
Стоило профессору нас оставить, как парень завел руку мне за спину и прошептал на ухо:
— Я соскучился, Котова. Весь день о тебе думаю… В общем, ничего нового.
Я отпрянула и напустила на себя суровый вид. Мы так и не обсуждали с прошлой ночи то, что между нами происходило. Утром я еле встала, даже на завтрак не было сил. Какие уж там разговоры?
— Ничего не говори, ладно? — сказал он, нащупав мою ладонь. — Я уже по лицу вижу, что ты снова хочешь на меня наехать.
— Ничего я не хочу, — я уставилась на мраморный стол, рядом с ним Марчелло что-то рассказывал аспиранткам. — Я спать хочу.
— Сейчас пойдем спать, — пообещал парень.
— Ты сказал, что найдешь себе другое жилье, — напомнила ему.
— Ты правда этого хочешь? — он буравил меня пристальным взглядом.
— А если я хочу?
— Тогда я уйду.
Он разжал пальцы, отпуская мою ладонь, но я не позволила ему этого сделать, удержав руку парня.
— Не надо.
И повернулась к окну, проклиная себя за собственную бесхребетность… А уже через полтора часа спала без задних ног в объятиях Бредина… Мне снилась Венеция, Бредин в костюме с выпускного, и я в красивом платьице…
Среда стала для нас днём знакомства с японской кухней. После обследования Хигаши отпустили из больницы. На лице парня все ещё оставалась гематома. Его девушка в знак благодарности решила приготовить для нас ужин. Тем вечером за большим столом в доме Сильвии собралась довольно любопытная компания: русские, японцы и бабуля-итальянка. Хигаши говорил только на японском, Сильвия — на итальянском, лишь мы трое худо-бедно могли поддерживать разговор за ужином. Рина приготовила японское карри. Ингредиенты казались вполне себе банальными: курица, рис, минимум овощей… и, соответственно, карри. Про вкус же можно было сказать лишь одно — очень эмоционально, настолько, что мне даже захотелось вылизать тарелку.
— И давно вы вместе? — спросила Рина, пока Хигаши разливал остатки пива в высокие стаканы.
Я прикусила язык, на котором все еще ощущался привкус карри. Рина видела, как я выходила из комнаты Бредина. Ее выводы были вполне логичными, но не объяснять же ей то, что для меня самой оставалось в подвешенном состоянии.
— Давно, с детства, — тут же нашелся Бредин.
Что ж, отчасти в его словах была истина. Мы даже появились на свет в одном роддоме только с разницей в две недели.
— Как это мило, — мечтательно проговорила японка.
Я промолчала и уставилась в свою тарелку.
Допив пиво, мы все вдруг приуныли и пришли к общему мнению, что не мешало бы устроить продолжение нашего межнационального банкета. Парни отправились за добавкой. У Хигаши здорово выходило говорить «бире», а Бредин знал, как будет «пиво» по-итальянски, поэтому проблем с языковым барьером не должно было возникнуть.
Когда парни ушли, Рина подсела ко мне.
— Он не знает, что я знаю про его… болезнь, — она украдкой взглянула на Сильвию, которая с аппетитом уплетала из миски рис. — Мне его мать сказала перед самым отъездом. Она против наших отношений, считает, что я брошу его и разобью ему сердце. При этом сама же этого и добивается! А я не могу без Хигаши, — она удручённо вздохнула. — Моя семья имеет большое влияние в Киото. Они тоже против нас. Эта поездка… я хотела убежать подальше ото всех, хотя бы ненадолго. Просто побыть с ним. Но он такой упрямый, не позволил мне оплатить отель! Хотя… мне тут нравится, — Рина поклонилась Сильвии.
— Мне тоже тут нравится, — я смотрела на бабулю, и та улыбнулась так, словно понимала, о чем мы говорили.
— Ещё карри? — Рина поднялась с места, чтобы предложить старушке добавки.
— Sì, sii buono (Да, будь добра), — кивнула та.
