Главное, что с ней все в порядке. Она в моих объятиях, скоро станет женой.
У нас много пауз, мы мало говорим. Айлин со мной и наше молчание мне не кажется странным. В нем я чувствую, что становлюсь, наконец, самим собой: довольным жизнью, с греховными мыслями, как у любого нормального мужчины.
— Можно я тебя поцелую и еще…, - отвечаю даже не выслушав ее вопрос до конца, перебиваю:
— Конечно, — тяну на себя, целую сам, она так вкусно целуется.
Теперь воспринимаю мир без нее, все равно что злая шутка. Обнимаю Айлин я слышу море, мое сердце подобно морским волнам: то затихает, то вновь шумит.
— Говорила что угостишь вкусным чаем? — перевожу тему, потому что уверен система контроля долго этой пытки не выдержит. Предохранители давно скрипят и дают сбои при каждом касании.
Не знаю, может я старомоден, но я не хочу торопить события, у нас с Айлин все будет правильно.
— Ой, — прикрывает ладошкой губы, спрыгивает с колен, я же поправляю брюки, встаю и не спешно иду за рубашкой.
Пока надеваю верхнюю одежду, у Айлин звонит телефон.
По разговору понимаю, что говорит с подругой.
Руслан Ибрагимович говорил, что подружка первое время поживет с Айлин. Честно сказать, мне так спокойнее. По крайней мере поеду домой со легким сердцем.
Когда ее тоненький голос Айлин меняется и я слышу тревожные нотки, иду на кухню, вижу перед собой картину: она смотрит на телефон, крепко сжимая аппарат до белых костяшек. Не успеваю задать вопрос, слышу:
— Аленка в больнице, — голос тихий, — Алан с ней, она не приедет ко мне сегодня
Сажусь на стул, наблюдая как меняется ее настроение: то как она разливает чай в маленькие аккуратные чашечки, ставит блюдце, кладет на него салфетку, расставляет предметы на столе, создает ощущение уюта и тепла. Ловлю ее тревожный взгляд:
— Серьезное что-то?
— Сказала придется полежать, все расскажет все при личной встрече, — пауза, — я волнуюсь, Егор, а к ней можно поехать сейчас?
— Можно, но не нужно, Айлин, завтра будет день, обещаю отвезу тебя
Она кивает, садится напротив, подбирая под себя ноги
Делаю глоток чайного напитка. Мне нравится, необычный состав трав приятно пахнет.
— Все вкусно, спасибо, — Айлин смущенно улыбается, добавляя:
— К чаю ничего нет, я не купила…, - потом запинается, моргает. Явно что-то неприятное вспоминает. Бледнеет у меня на глазах.
— Айлин? — отставляю чашку, почти уверен, что сейчас увижу те самые приступы, о которых говорил Руслан Ибрагимович. Не теряюсь, в один момент оказываюсь рядом.
— Все хорошо, это пройдет, правда, — она щипает себе кожу на другой руке, нервничает, предлагает:
— Еще чай? — бегло смотрю на время, надо бы ехать домой, завтра на работу, но на сердце как-то не спокойно, осторожно отвечаю:
— Нет, спасибо, — Айлин ведет себя странно, просит:
— Егор в коридоре сумочка, можешь принести? — поднимаюсь, и иду за сумкой, а сам прикидываю варианты: она встать не может самостоятельно, следом последует то, о чем говорил предупреждал дядя? Или просто за подругу переживает? Все перемешалось.
Передаю сумку, сажусь рядом с Айлин на корточки, ни о чем не спрашиваю, наблюдаю за ее поведением. Трогаю лоб, температуры нормальная.
Айлин роется в сумочке: действия быстрые, как будто она боится не успеть. Достав блистер давит таблетку, быстро кладет в рот и запивая чаем, прислоняется к стене, закрывает глаза.
Дышит часто, ее грудная клетка вздымается. А у меня сердце вот — вот выпрыгнет из груди. В голове миллион вопросов, только сейчас все это лишнее. Я вижу, она не хочет мне показать своего состояния, стесняется себя, шепчет настолько тихо, что я с трудом разбираю ее слова:
— Я не больная Егор, со мной все в порядке, они ничего мне не сделали, — убираю ее сумку в сторону, тяну девчонку на себя, она падает в мои объятия. Я же подхватываю ее на руки.
Как с маленькой иду по квартире, нарочно избегаю любых вопросов, которых у меня тьма. Стараюсь не выдать волнения в голосе, говорю:
— Конечно не больная, кто тебе такое сказал? — изображаю удивление, захожу в комнату, хочу по кругу, целуя ее лицо мелкими поцелуями:
— По мне так самая лучшая девушка на Земле! — Айлин оживает, улыбается
— Я для тебя самая лучшая?
— Самая лучшая и самая красивая, я мечтаю о дочке Айлин, — не знаю как мне удается отвлечься, переключить самого себя, про мечту о дочке вспомнил наверное
— А разве мужчины не хотят мальчика как продолжение рода? — слышу удивление в ее голосе, не могу удержаться она смешно морщит нос, а я кружу вокруг своей оси.
Айлин жмурит глаза, на ее лице снова счастливая улыбка
— Не поверишь, но я всегда хотел именно дочку, — подтягиваю ее тело к себе, — я уже люблю дочку задолго до нашей с ней встречи
— А если родиться мальчик? — вздыхаю, сажусь на диван, тяну Айлин за собой
— Мальчик, так мальчик, он же наш
— Егор я обязательно рожу тебе дочку, — ее слова для меня словно бальзам на душу, — будем рожать пока не будет девочки, я молодая, хоть каждый год могу, — вот это я понимаю настоящая женщина в моем понимании.
Такая молодая, но уже с правильными установками на семью, детей. Нет никаких фраз о том, что испортится фигура и я ее разлюблю, как это все время повторяла Оксана, которая с самого начала наших отношений не хотела детей категорически.
Глава 30
Айлин
Никогда бы не подумала, что так трудно оторваться от любимого мужчины. Когда Егор не касается губ, ощущение, будто у меня забирают кислородную маску, и необходим еще один вдох, в виде поцелуя, чтобы не задохнуться от переполняющих меня эмоций.
Неосознанно тянусь к губам Егора, не думаю о том, как я выгляжу со стороны, признаюсь:
— Иногда мне кажется что я сплю и это не может быть правдой, — между нами совсем нет расстояния, я сижу сверху, впиваюсь пальцами в плечи, на нем рубашка, а я снова смотрю на шею, она близко от моих губ.
Не долго думая, наклоняюсь, касаюсь губами поверхности кожи, провожу языком, чувствуя вкус.
Нравится.
Егор делает глубокий вдох, у него, наверное, как и у меня цунами желаний поглощает его полностью, почти шепотом спрашиваю:
— Я не разбираю собственных мыслей, у тебя также? — в голове состояние невесомости, будто я выпила что-то очень крепкое и меня ведет из стороны в сторону
— Айлин, малышка, — он улыбается уголками губ, — мой дискомфорт значительно ниже, — затем Егор немного сдвигает корпус моего тела.
