Почти все распоряжения были об экстренном переводе крупных объединений и соединений в различные крепости вдоль западных подступов к «шраму мира». Но одно распоряжение отличалось, оно касалось неслыханной по меркам людских законов жестокости. Император хотел создать карательные отряды, которые бы уничтожали различные племена и мелкие деревеньки, несогласные с Империей. Численность таких отрядов могла составлять от десяти до нескольких тысяч воинов, лучников и магов.
— Это жестокая мера, Ваше Величество, — подправил очки старый писарь, который стоял и ожидал решения своего Императора. — Вы же понимаете, что можете навлечь на себя гнев богов?
— Боги после битвы на Баемских равнинах, которые теперь зовутся иначе, обещали сдерживать демонов, — не поворачиваясь к своему старому другу, а иначе Император писаря не называл, он стоял в белом костюме с красными полосами на боках рукавов и брюк. — Вот только боги что-то уже не совсем способны сдерживать демонов.
— Думаете, пророчество начало сбываться? — пошевелил носом писарь, а потом слегка прищурился, так как никогда не верил во все эти бредни безумцев. — Не появлялся же тот разумный, который на стороне врага, на стороне враждебной нам природы, но как проходимцы в нашем мире.
— Возможно, он и появился, — вздохнул Гайсан, а потом повернулся в сторону стола и медленно пошёл к нему. — Было несколько докладов, что проходимцы нашли какую-то пещеру недалеко от западных границ, в которой находится странный человек, даже не так… Он не человек, а какая-то безумная помесь между ящеролюдом и человеком.
— Видел донесения от патрульных, Ваше Величество… — начал говорить писарь, но Гайсан его перебил.
— Мрайм, — улыбнулся Гайсан, — я же просил не называть меня Ваше Величество, если мы вдвоём. Мы же старые друзья.
— Только боги наградили Вас великим долголетием, из-за которого вы выглядите как юноша лет двадцати, а я уже, извиняюсь, старый пердун, которого еле ноги держат.
— Судьба — злодейка, — ещё шире улыбнулся Гайсан. — Но вот так ты больше на себя похож. А вообще, если отбросить все эти формальности, то, что ты думаешь по поводу происходящего?
— Что я думаю? — снова поводил носом в разные стороны писарь. — Что ты правильно поступаешь. Вот только тебе союзники нужны. Эльфы, гномы… Как в те времена, когда эта битва произошла.
— Эльфы держат на нас обиду после последнего инцидента, — сделал недовольное лицо Император. — Они спровоцировали нас на конфликт, боги одобрили войну, мы отхватили у них часть земель как компенсацию их проступков, а теперь они ещё на нас обижаются.
— А гномы, что? — слегка кивнул писарь. — Снова просят невероятное количество золота, которого даже у нас нет в сокровищницах?
— Просили бы золото, было бы проще, — тяжело вздохнул Император. — Эти полуподземные полурослики слишком высокого о себе мнения. Они захотели вещь галактической редкости, которая есть только у нас и у эльфов. И то у нас она разделена на тридцать две части, чтобы более успешно противостоять врагу.
— Они хотят лишить наш последний оплот защиты?! — повысил голос писарь, при этом сильно возмущаясь. — Да они совсем там уже, что ли? Их королю камни по голове настучали, что он просит такую дикость?
— Нет, — спокойно ответил Император, пожав плечами и слегка поводив головой в разные стороны. — Просто они таким образом показали, что это не их война, а наша. Мы одни, мир изменился и будет меняться ещё больше.
— О чём это вы? — снова поправил на носу очки писарь.
— О той пещере и том разумном, что в ней живёт, — с какой-то осторожностью начал говорить Гайсан. — По пророчеству вместе с ним должны были появиться новые боги, чтобы навязать войну старым. В этот момент и должны были прийти демоны, а из глубин выступить орды тварей. Демоны уже появились.
— Думаете, боги уже начали войну? — расширил в удивлении глаза Мрайм. — Но это же невозможно! Они живут совершенно на другом от нас плане бытия! Они — совершенные личности, совершенные существа! Как им кто-то может противостоять, если они бесконечно сильны?
— Это для нас, для всех смертных они бесконечно сильны, — начал медленно ходить в разные стороны возле стола Император, занеся руки за спину, слегка склонив голову. — Скажем… Как мы для муравьев. Мы их можем уничтожить одним пальцем, а нашим магам их муравейники мелочь, с которой легко расправиться. Вот в таком же отношении и мы можем быть для богов муравьями, о которых они просто заботятся.
— Странное сравнение… — нахмурился писарь. — Но я тебя понял.
— Так что… Возможно, боги даже поддержат моё решение, так как ты там написал о поклонении демонам и новым богам… — с неуверенностью в голосе начал говорить Гайсан, а потом усмехнулся. — Вот же чёрт меня попутал, провёл больше сотни успешных войн, прожил почти сотню лет… А волнуюсь сейчас как мальчишка перед выпускным экзаменом.
— Боги — это тебе не экзаменаторы, — усмехнулся писарь. — Так что волнение у тебя весьма обосновано. Никто не хочет быть стёртым из памяти людской просто за то, что хотел позаботиться о безопасности своей страны и своих подчинённых.
— Это да, друг мой, — тяжело вздохнул Император. — Это да…
Склонившись над столом, Император взял перо из чернильницы и подписал по очереди все указания. После он вернул перо обратно в чернильницу, взял трость, что стояла рядом со столом, открутил у неё верхнюю часть. Вытащив маленькое и острое лезвие, Гайсан приложил к нему свой палец, после чего раненый палец приложил к каждому указанию.
Каждое указание по очереди подсвечивалось белым светом, а буквы словно выжигались в пергаменте. После этой манипуляции пергамент с указанием невозможно было уничтожить никаким способом до тех пор, пока всё из перечисленного в указаниях не будет выполнено, либо пока последний исполняющий эти указания не погибнет.
— Ну, вот и всё, — вздохнул Император и, выпрямившись, снова проследовал на свой балкон, наблюдать за западом. — Теперь осталось довести эти указания до всех ответственных лиц.
— Высылать гонцов? — уточнил на всякий случай писарь, ибо иногда некоторые указания он носил лично исполнителям.
— На переброску войск посылай гонцов, а на создание карательных отрядов… — немного замялся Император. — А это указание отнеси Командующему Броунгору сам. Нечего знать кому-то ещё об этом. Это крайне конфиденциальные сведения. Сам знаешь, даже отряды не должны знать истинных целей их сборов и рассредоточения, только командиры.
— Понял, — кивнул писарь, после чего свернул нужное ему распоряжение в сверток, наложил на нее мастику, в которую потом вложил императорскую печать. — Разреши оставить тебя одного?
— Иди, — кивнул Император, всё так же, не поворачиваясь к своему другу.
Когда писарь ушел, забрав с собой все указания, Император ещё с десяток минут постоял на балконе, после чего развернулся, медленно дошёл до своего стола, отодвинул кресло и плюхнулся в него со всей мировой тяжестью, что сейчас легла на его плечи.
