Книга На тропе войны, страница 36. Автор книги Юрий Соколов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «На тропе войны»

Cтраница 36

Тут я дал маху. Коряги превратились в рослых, закованных в броню псов с горящими глазами. Что указывало на предельно развитую способность видеть в темноте, но мне показалось, будто зенки волкодавов пылают прежде всего от служебного рвения.

«Патрульные собаки его благородия начальника стражи, — сообщила система примерно тем тоном, каким задержанным зачитывают правило Миранды в американских фильмах про бандитов и сыщиков. — Бесстрашные и неподкупные, они неусыпно следили за порядком, и ни один преступник не мог себя чувствовать в Зальме спокойно».

Да уж, подумал я. Надо быть дураком, чтобы чувствовать себя спокойно, когда такие твари бродят где-то поблизости. А дураков среди преступников мало. На воле — точно. Они в основном сосредоточены на каторжных рудниках.

Псы с лаем набросились на нас и едва не сбили Люцифера с копыт. Как и в случае с ящером, противники превосходили нас в подвижности, уступая в силе. Правда, они не имели убойного вооружения «гвардейца», зато широко пользовались замедляющими и связывающими заклинаниями. Через полчаса — полчаса!!! — драки меня интересовали только две вещи: что за сучье благородие командовало стражей Зальма, и где его найти, чтобы рассчитаться за доставленные подчиненными неприятности. Собаки измотали нас в хлам прежде чем погибли; лут с них не окупил и четверти затрат на восстановление. И все это перед финальным боем, в котором решится, засчитается ли нам сегодняшняя ночь.

В Храм Четырех Стихий мы вошли с первыми признаками рассвета в небе. Мало того, что объект самый трудный, так еще приходилось спешить. Жрецы-мутанты тут же принялись обрабатывать нас доступным им волшебством, и зачистка оказалась тяжелейшей. Мы завершили ее промокшие, замерзшие, местами обгоревшие, до дна опустошенные. Зато взяли по уровню на брата. Кроме того, каждый получил плюс десять процентов устойчивости к стихийной магии, а из материального нам досталась дарохранительница с сотней золотых и двумя расчетными драгоценными камнями еще по пятьдесят. До восхода солнца оставалось всего несколько минут. Я оценил наше с Люцем состояние и предложил наружу не выходить. Еще сутки боев сразу следом за такой ночкой мы не выдержим. Надо взять выходной. И провести его лучше не на улице, закрывшись магическим кругом, в который многие монстры способны беспрепятственно проникнуть, а под защитой стен.

— Но храм с наступлением дня превратится в камень! — возразил конь.

— Только снаружи, а не внутри, — почти уверенно сказал я.

— Откуда знаешь?

— Это подсказывает мне мое недавно народившееся сверхчувственное восприятие. А также здравый смысл. В городе должны быть места для отдыха. Иначе его не пройти никому, кроме разве что рыцаря ордена Недремлющих уровня этак восемьдесят пятого. Между тем Зальм находится слишком близко к окраине Гинкмара, чтобы быть настолько хардкорным.

— Правило «чем дальше от центра, тем безопаснее» не всегда соблюдается в проклятых землях. Как и в заброшенных городах.

— Я в курсе. Однако мне кажется, что в отношении расположения Зальма в Гинкмаре оно справедливо. Поскольку действует в самом городе. Мы уже в этом убедились.

— Да. И все равно риск слишком велик. Потому что цена ошибки велика. Что будет с нами, если храм все же превратится в камень весь?

— Не случится такого. Хотя бы из-за нас. Мы подвержены всем опасностям Зальма, но на нас не распространяется проклятие, которое на нем висит. Вспомни, как ты сам меня вразумлял в Арнауре, когда мы решали, оставаться на ночлег в надвратной башне или нет. И ты тогда сказал, что раз мы взяли башню с боем, она наша, и изгнанные из нее монстры обратно не вернутся. Так и здесь мы то же самое имеем! Храм занят с боем. Жрецы не возродятся, пока мы остаемся здесь. Любое захваченное помещение трофей само по себе, помимо взятой в нем добычи. Как бывают трофеями захваченные во время войны крепости, земли, государства. А если храм наш трофей, как с нами может случиться в нем что-то плохое? Ты же не опасаешься, что обнаруженные нами в городе в качестве призов элики превратятся в отраву? Я считаю, что мы не только в храме — в одном из зачищенных по пути сюда домов могли остановиться, или в таверне. И отдыхать до следующей ночи.

Люцифер неуверенно переступил с ноги на ногу. Неужели придется и дальше его убеждать? При том, что дай он себе труд подумать, и сам мог бы объяснить мне то, что я ему только что объяснял.

Нет, ни к чему его убеждать. Дальнейшее не убеждением будет, а уговорами. А Люц не девочка, чтоб его уговаривать. Сам должен понять. Зря ему что ли Этьен интеллект прокачивал до уровня совсем не среднего разумного и способности к связной речи?

— Если сомневаешься, мы уйдем, — сказал я. — Только учти, что на улице нам полный релакс не светит. Второй день — не первый, неприкосновенности на стоянках не жди. Лагерь, где бы мы его ни разбили, окажется уязвим к атакам. И нам, возможно, придется отступить из города.

— Прости, Иван! — раскаялся Люцифер. — Боевому коню полагается не ведать страха и во всем поддерживать хозяина. А я поддался глупой боязни и смущаю тебя!

— Ну, полагается… Мало ли кому что полагается. Я ж тебя не корю. Только решай быстрее. Солнце вот-вот взойдет. Мы остаемся или уходим?

— Остаемся. Конечно остаемся. И да оправдается твой расчет!

— Не оправдается — загнусь раком, и ты распинаешь мне задницу копытами. Сразу же, как только у меня появится задница, которую можно распинывать, а у тебя — копыта. До этого можешь ругать как хочешь, если сохраним способность общаться. Слова против не скажу — поделом мне!

Глава 17

Я подошел к распахнутым настежь дверям притвора и встал у порога. Люц последовал за мной, остановился чуть сзади и положил мне голову на плечо. Из глазницы костомеха выпорхнула Весточка и уселась на другое плечо. Э-э-э, как неловко получилось! Твоего-то мнения мы не спросили! Хочешь улететь отсюда? Или остаешься тоже?

Птичка, понятно, не ответила. Однако ее вид говорил о том, что никуда она улетать не собирается. Главное, что кровопролитие закончилось и наступил очередной мирный период нашей жизни.

Над Зальмом разгоралась заря. Как только над крышами домов сверкнули первые солнечные лучи, двери захлопнулись. Я попробовал их открыть — не вышло. Окна потемнели — что с уцелевшими витражами, что с выбитыми, — и через них тоже не удалось разглядеть происходящее снаружи. Валявшиеся в притворе трупы служек и жрецов исчезли, оставив лут кое-где, или ничего не оставив. Со стен сошли пятна копоти от огненных заклинаний. Мгновенно испарились лужицы воды вокруг разбросанных всюду тающих ледяных игл, пропали и сами иглы. Опрокинутые ковчежцы со святынями заняли свои места у стен. Мы прошли в главный зал, посреди которого замер костомех, заглянули в Святая святых — всюду порядок, порубленные тела не валяются на полу, портя интерьер. Храм превратился в камень лишь снаружи, как я и предсказывал. Внутри он остался храмом, и даже заливавший его ночью противный тусклый свет — тот же, что и в других зданиях, — сменился на более яркий и приятный.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация