Мы еще раз сходили к броду. Когда дно реки оголится, спруту предстоит проползти по нему метров сто двадцать. Потом — преодолеть береговые заросли ивняка, которые он сомнет без труда. Потом ему придется уже протискиваться меж деревьев, но мелкие он повалит, а крупные его не задержат. Тело у монстра мягкое, бескостное, позволяющее проникать и в более узкие щели, чем просветы в десяток шагов шириной, — а именно на таком расстоянии друг от друга росли перед храмом вековые дубы и вязы. Вся дистанция от омута до будущего русла реки — или ее прежнего русла, если быть точным, — около пятисот метров. И нам надо убить чудовище раньше, чем оно вновь доберется до воды. Не попав к нему на завтрак, естественно. У меня теперь эликсир троекратного восстановления есть, однако пить первый пузырек в желудке спрута и после прорубаться на волю сквозь внутренности гигантского головоногого я не хотел ни при каких условиях. А ведь времени для сражения у нас будет не так много, и без рискованных атак на грозного противника не обойтись…
— У тебя есть отравленные стрелы, — сказал Люцифер. — Используй все до одной.
— Боюсь, их окажется недостаточно, чтобы заметно замедлить тварь, — ответил я. — Попробую отравить арбалетные болты. Они хоть большие. Выгорит — яда в наконечники влезет много!
Мы перенесли лагерь из храма — не просто наружу, а подальше от него, дабы руководящая стихия сооружения не помешала задуманному. Водой промывают раны, с отравой она не дружит: ослабляет ее, вплоть до полной нейтрализации. Не зря же вредящие зелья варят только на негодной к употреблению или каким-либо образом испорченной воде: болотной, мертвой, измененной черными заговорами.
Одноразовое заклинание для изменения свойств металла наконечников болтов обошлось мне в несколько часов поиска по базе знаний Айка и проведения всех необходимых плясок с бубном по результатам поиска. А кроме того — в полмиллиона единиц маны и обещание богу Далаю обращаться только к нему в течение пяти лет по всем схожим вопросам. Я дал это обещание без особого внутреннего сопротивления. Нормальный бог, не добрый и не злой, хотя и тяготеющий больше к Мраку, чем к Свету. Пожалуй, и неплохо постоянные контакты для неклассовых заморочек иметь.
Устал я от своих занятий зверски — куда сильнее, чем раньше, бывало, уставал от несвойственных воину дел. Не столько от нагрузки — какая там нагрузка, в интерфейс пялиться да совершать немногие, несложные в сущности действия? В основном от ненужного напряжения, вызванного беспокойством, что нифига у меня не получится. А вот, получилось, хотя пацану с моей специализацией тонкие оружейные трюки проворачивать — все равно что пекарю пытаться с первого раза сшить сапоги, которые можно носить. Или моя связь с Сехмет помогла — она же не просто богиня, а супер, во многих вселенных представлена; Далай же местный божок, едва крупнее Журба, и ему показалось полезным мне помочь. Или сработало то, что я Далая в старом гинкмарском пантеоне обнаружил. Во многих случаях дешевле именно к незначительным богам обращаться — тем я и руководствовался. И лишь позже подумал, что Далай сейчас находится примерно в том же положении, что и Журб, и может иметь те же мотивы для содействия.
День клонился к вечеру. Я завершил описание прохождения Зальма, запечатал пергамент и положил в котомку. Со стороны реки донесся вопль и всплеск — спрут поймал еще какую-то животину. Журб не показывался и не выходил на связь иным образом. Все еще согласует с коллегами и в высших сферах изменение русла? Уже согласовал? Как бы там ни было, сегодня приступать к осуществлению проекта ему уже поздно. Не дурак ведь, понимает, что мы наиболее боеспособны с утра.
Я почистил Люцифера, развел костер, приготовил ужин. Разложил вокруг стоянки камни магического круга. Ночь прошла тихо, без эксцессов, а на заре я проснулся от слабых подземных толчков. Посмотрел на добивавшего последнюю смену на часах Люца. Началось?
— Похоже, да, — ответил конь на мой невысказанный вопрос.
Я моментом свернул лагерь, и мы выдвинулись к реке. Журб так и не появился — решил, что напутствия нам и благословения излишни. Вода успела отступить от берега шагов на пятнадцать, и продолжала отступать, оголяя галечное дно. Мы следовали за ней, постепенно приближаясь к омуту. Земля время от времени продолжала вздрагивать, будто глубоко внизу ворочался в тесной ловушке невиданных размеров дракон. Уровень воды еще упал, и скоро ее истончающийся поток разделился на перекате на несколько ручьев, а выше и ниже по течению появились островки, которых раньше не было.
— Омут расположен так, что будет еще долго наполняться тем, что стекает сверху, — заметил я.
— Журб не мог этого не учесть, — отозвался Люцифер.
— И договорился с богом земли, чтоб тот организовал трещину в дне прямо под спрутом?
— Кто знает. Однако спрут и так не останется в омуте, скажем, до завтра. Покинет его гораздо раньше, чем он превратится в большую лужу.
Я поразмыслил — и признал правоту коня. Толку-то, что спрут большой — с интеллектом у него не густо. Примитивными инстинктами руководствуется. Как только поймет, что река пересыхает, — неважно, почему, — покинет свое убежище и поползет искать новое. А так как чутье на воду у него отличное, а других рек и сколько-нибудь крупных озер поблизости нет, будет у него одна дорога, как я и говорил Журбу. В сторону старого русла, которое как раз теперь наполняется.
Спустя час через перекат едва сочились последние струйки. Поверхность обмелевшего омута заволновалась, и над ней выступило нечто куполообразное, плавно меняющее цвет. Спрут занервничал и приподнялся на щупальцах. Я растянул лук и выпустил в него первую стрелу. Давай, выбирайся оттуда! А моя иглотерапия поторопит тебя с выбором. А то вдруг Журб обломился насчет трещины…
Вместо того, чтобы спрятаться, спрут приподнялся над водой еще больше, и я в спешном порядке опустошил по нему весь колчан, растягивая и спуская тетиву со скоростью чемпиона мира. Стрелы с улучшенными еще старым оружейником «Гавани» бронебойными характеристиками игнорировали толстую и упругую, словно резиновую кожу чудища и уходили в его тушу целиком. Сучий ты мягкотелый выродок! Я же замучаюсь их потом из тебя вырезать!.. Но с другой стороны, обычные стрелы отскакивали бы, так что грех жаловаться.
Спрут заворочался, омут забурлил. Три или четыре щупальца, толстые как трубы сливной канализации, вылезли наружу и ощупывали дно реки. Пора! Я залез в костомеха и немедленно атаковал тварь, вооружившись мечом и топором. Щит бесполезен и даже опасен: лишняя гладкая поверхность для присосок, если не увернусь и спрут меня схватит. И сегодня у нас рубка, рубка и еще раз рубка, — а два лезвия лучше одного.
Слишком приближаться к омуту было не просто опасно, а безрассудно, поэтому укорачивать щупальца пришлось маленькими кусками, начиная с концов. Потеряв пару цапалок наполовину, спрут втянулся в омут. Сквозь взбаламученную воду пополам с илом ничего не было видно, а еще она почернела от выпущенной головоногим гадом маскировочной жидкости. Я отступил метров на пятьдесят и приготовил арбалет. Чувствовал, что спрут больше пробных вылазок делать не будет: сразу покинет омут. Он уже понял, что этого не избежать, а присутствие на суше наглого и напористого, но явно слабого врага могло его лишь разозлить.
