Закончив, я оперся на лопату и осмотрел разросшийся моими стараниями погост. В подступающих сумерках как попало расположенные неаккуратные холмики, которые к тому же были разного размера, выглядели последствиями спешного вскрытия подземного канала навернувшейся под зиму теплотрассы. Мысленно присвоив себе звание «Наихудший мастер кладбищенского дизайна», я открыл в базе знаний Книгу поминовений, намереваясь прочесть что-нибудь оттуда. И тут же закрыл — и ее, и базу. Неохота: настроения нет соблюдать дурацкие формальности и становиться в придачу самым хреновым псаломщиком, когда-либо провожавшим мертвых в последний путь.
Никогда не понимал я связанных со смертью обычаев: всех этих молитв об упокоении душ, последних слов, целований жмуриков, слезных завываний над ними, последующих пьянок по графику и прочей некрофилии. Для меня похороны всегда были утилизацией опасных в токсическом и эпидемическом плане отходов человеческой жизнедеятельности, слава богу последних. И пусть в Версуме погребальные обряды как раз имели смысл, как облегчающие перерождение или препятствующие ему, меняться я пока не собирался. Взять хотя бы именно этот случай — не сумею ведь я скомпенсировать погибшим тот вред, что нанес им эльфийский маг. Скорее усугублю: он появление на пожарище мортуса-недотепы вроде меня конечно же предвидел, и принял меры. Вот возвратится Айк — пусть он и займется камланиями, облегчающими участь убиенных. Если сочтет нужным и возможным.
Далеко слева в лесу зашуршало. Я глянул туда и увидел, как сверкнули желтизной в зарослях чьи-то глаза. Темная сгорбленная тень метнулась в сторону, остановилась, а затем стала медленно приближаться к могилам неуверенным крадущимся шагом. По манере передвижений я понял, что это не волк и не другой обычный зверь, а монстр, и взял лопату наперевес. Давай, иди сюда — никого еще не убивал лопатой, а ведь хочется попробовать! Монстр почуял мое живодерское настроение, осуждающе взвыл и убрался прочь. Трусоват оказался. Или пошел за подмогой? Смотри, мало не приводи, а то обижусь.
Я бросил лопату на повозку и повел усталых лошадей к проходу в засеке, размышляя, насколько скверной окажется сегодняшняя ночка, если нечисть шляется вокруг еще с вечера. Маг Эгланана не врал своему королю, когда говорил об окутавшей пепелище таверны ауре смерти. Она отпугивала нормальных лесных обитателей и привлекала упырей, слабея с каждым часом, но очень медленно. Хуже всего, наверно, тут было после захода солнца вчера. Сегодня я мал-мал прибрался — по крайней мере горелые кости и мясо всюду не валяются и висельники не оттягивают ветки целыми гроздьями, — только достаточно ли этого для безмятежного отдыха? Конечно, у нас магический круг есть, однако он слишком мал. Всех лошадей внутрь никак не загнать. И будет чертовски грустно смотреть, как монстры выпускают им кишки. Если еще сами уцелеем. Испуганные первой же пробравшейся внутрь засеки тварью животные могут порвать путы и растоптать нас всех, кроме разве что Люцифера.
Выпустить их из ограды, что ли?
Нет, лучше спутать понадежнее. Какая разница, в конце концов, где их убьют — внутри или снаружи. Внутри я могу хотя бы попытаться их защитить. Сколько ни занимался землеройными работами, а все свеж как тюльпан майским утром.
Волколатники целый день отъедались кониной, которую я для них нарезал в эльфийском лагере, но в норму пока что близко не пришли. Люцифер выглядел так, словно совершил путешествие во времени и вновь превратился в престарелого одра из обоза его высочества герцога. Леший лежал без движения, отощавший хуже узника Бухенвальда. Может, принести жертвы духам и попросить защиты от упырей? Трофеев море, не жалко — однако ушлые бесплотные знают, сколько добра у нас всего. Обычным большим подношением они не удовольствуются. Тем более малым. Наши пока не высчитанные доли добычи сильно уменьшатся. А мне еще остаток долга фуриям отдавать! А он и урезанный Справедливостью не маленький…
Лучше я жертвоприношениями в обмен на ману и живучесть займусь. Поддержу членов клана напрямую. А с монстрами сами разберемся.
Повозка почти выехала на тракт, когда лошади занервничали. Я посмотрел туда, куда смотрели они, — ничего подозрительного не заметил, но, конечно, не успокоился. У прохода в засеку меня встретил Люцифер.
— Кто-то приближается к нам со стороны «Дубов», — сказал он. — Идет лесом, пешком, однако с ним конь. Я уже с минуту слышу их обоих. А чуть раньше, кажется, слышал стук подков.
— Значит, этот «кто-то» сперва скакал верхом по тракту, а потом свернул в лес? Если так, то это может быть только разведчик. За которым следует целый отряд.
— Или просто разведчик. От Глена. Айк, понятно, не рассказывал хозяину «Дубов», откуда привез покойников на воскрешение, и в схватке с кем они погибли. Но Глен мог сам догадаться. И послал кого-нибудь проверить.
— Надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Пока не узнаем наверняка, будем считать, что за разведчиком следует сам Глен со всеми, кого он смог собрать. А Айка и Торна уже нет в живых.
Глава 5
Я загнал свой катафалк внутрь засеки и сдвинул повозки, стоящие в проходе, закрывая его. С удовольствием сделал бы вылазку и захватил этого парня в лесу, будь он без коня. Но ведь он может удрать, и я окажусь далеко от укрепления и Люцифера с волколатниками. Вдруг у противника на то и расчет? Недаром же разведчик движется так неосторожно. Вдруг настоящий разведчик подле нас уже побывал, а этот — чебачок для ловли на живца? Как будто специально старается, чтобы в районе «Гавани» обнаружили его приближение загодя.
Впрочем, вскоре он начал вести себя тише. А после и вовсе вернулся на тракт и подошел к засеке не скрываясь, ведя коня в поводу. Это был тот самый проводник, которого Глен когда-то выделил мне, давая напрокат лошадь. Насколько я помнил, звали его Палаш. Он был все так же хмур, точно ни разу с тех пор не пришел в хорошее настроение, так же нескладен, и того же сорок первого уровня.
— Привет, Иван! — сказал он. — У меня к тебе послание от Айка.
— Кидай через повозки, — предложил я. — Сперва прочту, а потом поговорим.
Палаш швырнул внутрь засеки какой-то тяжелый предмет. Я его поднял: это оказался свиток, только высеченный из камня. Не развернуть и не прочесть. Посторонним. У меня в руках он превратился в пергамент. Айк писал, что у него все благополучно. Что шаман Глена принял наших мертвяков на воскрешение. И что я могу, с известными оговорками, доверять Палашу.
Я снял с шеи амулет Айка и поднес к пергаменту. Черный камень вспыхнул бриллиантовым сиянием, подтверждая подлинность свитка. Понятно, почему Палаш так шумел на подходе. На самом деле он не шумел. Зная расстояние от «Дубов» до «Гавани» с точностью до шага и желая проверить обстановку, как я только что свиток проверял, проводник съехал с тракта загодя, и Люц его ни за что не услышал бы, не работай послание проклятого как нацеленный на нас передатчик звуков.
— Давай, заходи, — предложил я, откатывая чуть в сторону одну из повозок.
Палаш вместе с конем протиснулся в образовавшуюся щель. Я сразу обратил внимание на туго набитые седельные сумки, скрутку из одеял и кожаного палаточного навеса, привязанный к ней котелок. Так в короткую поездку не собираются.
