Он даже не договорил. Язык не повернулся.
Все поняли.
– Вы сможете как-либо наказать нас, выступающих от лица цариссы и ее людей, допустивших возможное излишество в рвении соблюсти закон, – высказала Аглая, строго глядя на опустившего лицо мужика. – Выставляйте команду.
Повторять не пришлось, сразу вышли еще два мужика и женщина. Возможно, семья. Все одеты так же просто, по-деревенски. Босые. Женщина держала в руках мяч. О как. Спорт побеждает границы миров.
Аглая обернулась к нам:
– Будут в малую. Я защищаю вотчину, ты, ты и ты – со мной. – Начальственный палец выбрал Варвару, Карину и меня. – Пошли.
Поле с готовыми жердями ворот, на которые спешно натягивали сеть, оказалось сразу за деревней. Наша команда скинула доспехи и сапоги и осталась в нижнем. Деревенским переодеваться не требовалось.
Аглая и женщина встали каждая в свои ворота. Карина, как старшая, указала мне место защитника, Варвару послала вперед, сама заняла центр. Три деревенских мужика распределились так же. Жители деревни в полном составе вывалили на одну сторону поля, ученицы столь же дружно перешли на противоположную. Все встали вдоль двух рядов деревьев – естественной границы игровой площадки.
Женщина подняла руку.
– Договоримся о правилах. Бывает разное. До какого счета играем?
– До трех, – объявила Аглая. – В быструю.
– Что делаем за нарушения?
– Пять плетей и замена!
Приготовившиеся наблюдать ученицы выстроились между деревьев неровной шеренгой. Количество собравшихся на другой стороне поля крепостных поражало, и продолжали подтягиваться новые. Они расположились в несколько уровней: первые лежали на земле, вторые на ней сидели, держа на руках радовавшихся любому зрелищу детей, за ними стояли те, кто ростом поменьше. Самые высокие замыкали своеобразную зрительскую трибуну.
– На какое наказание согласитесь, – донеслось от нашего противника, – если мы… гм, если вы не выиграете?
Аглая повела плечами, кулаки сжались, лицо с трудом сотворило подобие улыбки:
– Решайте сами.
Деревенские зашумели. Спор вышел долгим. Кто-то настаивал на чем-то радикальном, но, глянув в нашу сторону, скукоживался и терялся из виду.
– Они же маленькие, – басом твердил огромный одноглазый мужик. – Как можно? Дети совсем!
– А не эти дети в прошлом году тебя…
Шум. Снова что-то пробивается:
– Отшлепать по первое число!
– Отшлепать? Этих зверей-переростков, нелюдей в человечьем обличье? Слова-то какие подбираешь. Не отшлепать, а высечь, чтобы голова помнила, а задница не забывала! Чтобы до третьей свадьбы сидеть не могли, а лежали только постанывая и мордой в подушку!
– Как же высечь, они ж благородные. Не нам руку подымать.
– А может их…
Снова неразборчиво.
– Во все…
Громкий шум. Который вдруг оборвался, и, во внезапной тишине, отчетливо:
– Потом пусть хоть на кол сажают!
Сказавший испуганно оглянулся и сник.
– А если…
Снова загалдели одновременно. И вот, наконец, решение принято.
– Уважаемые царевны. Примете ли вы наказание в виде трех плетей в нашем присутствии от рук друг друга?
Ученицы на всякий случай возмущенно переглянулись. Видимо, это было меньшее из того, что предложили бы сами.
– Согласны, – ответила за всех Аглая. – Я рада, что остановились на этом, мне были слышны другие предложения.
Последние слова предназначались для нас.
– Пусть все подтвердят! – донесся гомон деревенских.
– Все? – вспыхнула Глафира. – Почему все? Мы же не играем!
Передние и задние противовесы ее талии испуганно колыхнулись.
– При нашем проигрыше наказаны будут все! – не допускающим возражения тоном объявила Аглая. – Повторите согласие!
Ученицы одна за другой кивнули. Деревенские проследили, чтобы это сделала каждая.
– Начинаем!
Одноглазый с «трибуны» с силой запустил мяч вверх. Три секунды – и первая сшибка за падающий мяч окончилась не в пользу Карины. Оттолкнутая плечом, она завалилась на траву, мужик ринулся к воротам. Меня обвел как трехдневного цыпленка. Удар. Гол.
Затихли обе стороны поля.
Аглая посмотрела на нас, словно хотела удавить, порубить и утопить одновременно с сажанием на кол. Мимика показывала, что поиск вариантов продолжался
– Куда смотрели?! – заорала она. – Варвара, отойди в защиту. Выйдешь, когда потребуется.
Мяч вылетел из ее руки, Варвара приняла, понеслась вперед и даже сумела обойти первого нападающего. Второй отобрал мяч. Тут вмешалась Карина. Она сыграла грубо, зато эффективно. И эффектно. Донеслись одобрительные крики учениц.
Карину сшиб и опрокинул защитник. Тогда я рванулся вперед, оставив свою половину поля, подхватил откатившийся мяч и мощно вбил вблизи вертикальной жерди мимо ошалевшей женщины.
Один-один. Я отбежал назад.
Наша половина возликовала. Деревенские напряглись.
Кто бы сказал неделю назад, что я буду играть в футбол в команде с царевнами против крепостных. Вряд ли меня подняли бы на смех. Наоборот, поверили бы – без исключения все соседи по палате, куда быстро определили бы добрые санитары.
Крепостные пошли в атаку технично. Подкидывание, верхняя передача, удар головой…
Гол. Два-один не в нашу пользу.
Аглая тихо зверела. Карина, оправдываясь, разводила руками. Варвара старалась не оглядываться. Только я не переживал. Ну, проиграем, что такого? В следующий раз выиграем. Не этих, так других. Не выиграем, так проиграем. Когда-то же все равно выиграем, если теория вероятностей не врет. Главное, как говорится, не победа, главное – участие.
Члены команды такого отношения не разделяли.
Аглая отдала мяч Карине, та боевым носорогом помчалась к чужим воротам.
Я не понял, что произошло, но после нескольких финтов и сшибки мяч укатился в лес.
– Чей? – заволновались обе стороны.
Никто не хотел признаваться в упущении мяча. Карина молчала, крепостной тоже. Если включить здравый смысл, то правота должна быть за крепостным: он не высказывается, чтобы не рассердить царевен, на чьей милости висит волосок его жизни. Если разбито окно, а под ним молча глядят друг на друга малолетний тихоня в очках и главарь дворовой шпаны, кто, по-вашему, запустил камень?
Аглая показала себя достойной наследницей кого-то там. Она не стала тянуть на себя одеяло при угрожающем счете. Не показала крепостным предвзятость.
