– Насчет Астафьи ты оказался прав. – Папринций задумчиво почесал шею под подбородком. – Действительно, она специалист по особым поручениям.
– Чьим поручениям, кому служит?!
Воскликнул – и прикусил губу. Понятно, кому.
Брезгливо опуская ноги, в лужу вошли Зарина с Томой, встали лицом к лицу, их взгляды, полные апатии, встретились. Раздался обоюдный виноватый вздох, и две девушки понуро кинулись в объятья друг друга. Назвать происходившее борьбой мог лишь человек, который никогда не боролся не только за жизнь, но и за компанию.
– Чтобы отправить меня на тот свет, Дарье так мудрить не требуется, – убежденно заявил я. – И главное: зачем это ей?
– А зачем тебе воздушный шар? У каждого имеются тайны.
– В том числе, зачем он вам.
Сказал – и поперхнулся под выстрелом взгляда папринция. Чтоб не пристроили третьим к Карине с Феодорой, у меня быстро опустилось лицо, плечи и все, что опускается, включая настроение.
За окном Тома с Зариной валяли друг дружку в грязи – вяло, рассеянно и отстраненно, словно ожидая: когда же это кончится? Каждая хотела уступить, оттого дело не двигалось. Дядя Люсик напряженно молчал.
– Почему не допустить, что Астафья действует от своего имени? – вернулся я к теме.
– Встает тот же вопрос мотива.
Пальцы папринция принялись выстукивать ритм: тум, тум, тум, ту-ту-тум, тум, тум, ту-ту-тум…
Танго? «Утомленное со-олнце-э нежно с мо-орем проща-ало-ось…»
Зарине надоела игра в поддавки. Липко выскользнув, она скрутила Тому в бараний рог и поднялась. Лица обеих девушек остались чистыми.
– Не перегибай, я сказал лишь об умениях Астафьи и их использовании цариссой, – продолжил дядя Люсик. – О том, что покушалась она, я не говорил.
– Но бывают двойные шпионы. Даже тройные!
Внезапно поплохело. Сказанное чудненько прикладывалось к самому мутному папринцию. Все же я нашел сил добавить:
– Не могла ли копейщица прихватить халтурку на стороне? Или кроме цариссы служит еще кому-то, более щедрому.
Папринций кивнул:
– Гипотетически – возможно. Если бы в ходу были деньги. У нас все меряется нравственными категориями: верностью, честностью, долгом.
Действительно, про деньги никто ни разу не упоминал. Вообще, про плату за что-то. Все происходило как бы само собой. Натуральный обмен, коммунизм или рай?
Теперь в луже барахтались Глафира с Феодорой. Со стороны казалось, будто пьяные жена и муж выясняют отношения. Многовыпуклая Глафира дубасила фальшиво сопротивлявшуюся плоскую Феодору. Нарочно в грязь они друг друга не макали, лиц не трогали. Больше обнимашки, чем драка. Глафира заботилась о подруге, как о драгоценности. Даже попытавшиеся сбежать штаны, полные грязи, поправила не только на себе, но и на ней. Потом каким-то образом она потеряла рубашку, что в такой грязи почти не замечалось. Со стороны – смесь гориллы с североморским дайвером. Бастард кикиморы с лешим. Вылезший из болота инопланетный хищник с милым личиком нимфетки.
– Уронившему честь, – договорил папринций, – не поможет повышенная комфортность или заниженная требовательность.
Я взял себя в руки. Крепко взял. Зубы стиснулись, ступни нервно застучали по полу.
Сдерживался, сдерживался… прорвало:
– Если денег нет… откуда про них знаете вы?
– Я много чего знаю, – значимо проговорил папринций.
За окном горделиво высилась победившая Глафира. Улыбка чеширского кота плавно таяла на грубо слепленной снежной бабе, где вместо снега использовалась некая противоположная по спектру субстанция. Нагнувшись, Глафира помогла подруге подняться без потерь для достоинства.
На стене прокричал дежурный страж. Въездные ворота влажно засипели, будто простуженные.
– Да уж, решили Нельсон с Кутузовым поговорить с глазу на глаз… – Дядя Люсик поднялся. – Беги к ученицам и прикинься шлангом. Я переоденусь. Мне полагается встречать по всей форме. Прибыл гонец от Варфоломеи. Возможно, по твою душу, иначе сначала он отправился бы в башню.
Папринций почти вытолкал меня за дверь, захлопнув перед носом. И это когда появилось столько вопросов!
Занятия приостановили. Учениц отправили по комнатам, грязных – сначала мыться. Кладовица, отстраненная цариссой, в сопровождении прибывшей новой принесла в помывочную чистые комплекты одежды. Грязные уносила новая; старая фыркнула и ушла порожней. Понятно, сдает дела.
Притворившись задумавшимся, я остановился у выводившей на поле двери между умывальней и уборной. Хотелось увидеть прибытие гонца собственными глазами. Можно поглядеть из своей комнаты, но она дальше, там слышимость хуже, и ракурс не тот. Здесь же – как на ладони. Смущали только перемежавшиеся плеск и смех, доносившиеся из помывочной.
Копыта коней красочно одетого гонца и двух сопровождающих торжественно ступили на землю школы. Именно так, а не просто «гонец и сопровождающие въехали». Почему так – не объясню. Умения особые. Обучают, наверное. С рождения.
Бело-синий флаг над ними венчала красная буква В.
Навстречу вышел парадно одетый папринций. Царисса до простого курьера не снизошла. Гонец, спрыгнув с коня, бодро отрапортовал, словно не было позади нескольких часов сумасшедшей скачки:
– Царисса Варфоломея в сопровождении цариссы Евстигнеи со свитами собираются прибыть с гостевым визитом завтра в первой половине дня!
Дядя Люсик что-то ответил, последовало приглашение внутрь. «Кино» окончилось, я отправился в свою комнату.
Едва прилег – ввалилась Зарина, дрожащая после мытья в холодной воде. Вся в свежем, взбодренная донельзя, она принялась прыгать, приседать, доставать ладонями пол и делать мостик назад. Согревалась движением. В отношениях со мной она выбрала тактику «сделаем вид, что ничего не было». В целом получалось, если не считать связанных с переодеваниями моментов. Тогда мы просто отворачивались. Проблем пока не возникало. Надолго ли?
– Про цариссу Евстигнею что-нибудь знаешь? – полюбопытствовал я.
– Конечно, – громко ответила моя славная заложница, прыгая по четыре раза на каждой ноге. – Евстигнея, царисса Конных пастбищ, соседка Евпраксии с противоположной от нас стороны.
Пришлось уточнить:
– От нас – это от вас, Варфоломеиных, или от школы?
– От маминой вотчины, от Западной границы. – Зарина замерла в полудвижении. Глаза и рот распахнулись в ужасе непоправимой потери: – Теперь тебя отправят в крепость. Вас отправят. Двоих, – поправилась она.
Следом подоспела сопутствующая мысль:
– Кстати, если ты, как оказалось, не ангел, то я больше не заложница? В случае обмана одной из сторон договор между ними считается недействительным. Обманщик!
Прыгнув на свой лежак, соседка озорно стукнула меня подушкой.
