– Танец-бояк. – Астафья с места влетела в танец, принявшись выделывать па, схожие со многими славянскими танцами. Имею в виду мужские партии. – Начали!
Ее ноги в сапогах и поножах выкидывались в ударах вперед и в стороны: стоя, в движении и в приседе. Мощные взмахи руками сокрушили бы любого, кто приблизился, тело в доспехах легко крутило сальто. Астафья раскладывалась веером и вращалась вертолетом, создавая вокруг себя мертвое пространство, как при вращении меча. Ученицы синхронно повторяли. Почти все – от Аглаи до мелких. Карина, Зарина, Тома и я оказались в аутсайдерах. Еще несколько учениц не справлялось, но они хотя бы знали движения.
– Теперь – боень! – крикнула войница.
Продолжилось то же, но в медленном темпе. Савва колотил ладонями по гудящей коже, выдавая нечто вроде марша. Астафья, закрыв глаза, самозабвенно выдавала новые и новые движения. Красиво и страшно – если представить себя в пределах поражения. Словно в ответ на эти страхи раздалось:
– Парный танец!
Умеющие устроили нечто вроде бразильской капоэйры, только с элементами культуры другой части света. Астафья подошла к нам, неумеющим.
– Смотрите. Запомните два движения. Удар ногой, уход. Повторите.
Получилось.
– Теперь в ритме, друг против друга. Первый номер с удара, второй с ухода, по очереди. Раз!
Нас с Зариной понесло. Ритм гипнотизировал. Тела, выстреливавшие и уходившие с линии выстрела, впали в транс. Завороженно повторяя два движения, мы не желали выходить из странного танца. Одновременная притягательность и смертельность сдвоенных игр на фоне стучавшего в головах «бумс-бумс-бумс» уносила в космос.
– Стоп!
Оказывается, мы почти высохли и снова взмокли, теперь от пота. Правда, обнаружилось это не сразу, а когда отдышались.
– Поздние завтрак с обедом сегодня компенсируются ранним ужином, – объявила войница, вызвав перезвон смешков. – Переходим к предпоследнему на сегодня заданию, поскольку с кухни извещают о скорой готовности. Карина!
Старшая Варфоломеина выдвинулась вперед. Нет, это остальные машинально отступили, образовав вокруг нарушительницы пустое пространство.
– После занятия заступишь на смену. Об ответственности помнишь. Сейчас – упражнение с мячом, отработка одиннадцатишаговых ударов: последнее наказание, пожалованное цариссой в качестве замены несравнимо более страшного. Эй!
В дверях появилась пара бойников. Они тащили с царисского склада грубо сколоченные невысокие козлы, на которых обычно пилят бревна на чурки, которые, в свою очередь, потом колют на дрова. Две Л-образные опоры поддерживали бревнышко с тремя выемками: большой в центре и маленькими по бокам. Следом появился третий бойник с таким же отдельным бревнышком на плече.
Карина знала, что делать. Выйдя к непонятному агрегату, она опустилась перед ним на колени, шея легла в большую выемку, в маленьких разместились запястья. Потом Карину накрыли поперек шеи второй половинкой четко сошедшейся конструкции и с двух сторон закрепили клиньями, чтобы не распалось, а с выставленного в нашу сторону тыла наказываемой вскинули наверх латную юбку. Потом каждого из нас снабдили отдельным мячом.
– Час отработки ударов по мишени, – скомандовала Астафья. – Выстроиться в шеренгу. Поставить мячи. Приступили!
Глава 4
Ужинали все как были, не переодевшись. Некоторые, вроде меня или Томы, опустошали тарелку с виноватым видом. Глаза глядели в овощное рагу, старательно деля его на ингредиенты – только бы не подниматься на Карину, сидевшую с нами за одним столом. У других царило веселье, слышались похвалявшиеся голоса, кто сколько раз попал и как закрутил мяч. Мало кто думал, что сам мог оказаться на месте Карины. Наверное, это здорово для дисциплины, но как-то не по-человечески.
Посуду собрали двое бойников. Для учениц команды вставать не было.
Столы опустели. С них даже смахнули крошки. Наконец, в дверях появилась Астафья, в руках она держала кожаный свиток. Острый взгляд, пробежав по нам, остановился на Томе:
– Грамотная?
Выражение Томиного лица ответило раньше языка. Войница не стала дожидаться словесного подтверждения.
– Прочитаешь вслух, четко и с паузами. Чтобы даже те, кто раньше не слышал, с одного раза усвоили. Не усвоившие долго не живут.
Напутствовав таким образом, Астафья удалилась. Тома размотала свиток. Поперек длинного куска кожи располагались ровные строчки. Красиво выписанная кириллица. С приукрасами, но почти современно. Читалось легко.
Поерзав на скамье, Тома развернула свиток до нижнего края и начала:
– Пояснение о клятвах и обетах. Если кто даст клятву, то не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его.
Ученицы, перешептывавшиеся где-то сзади, затихли. Тома набрала воздуха побольше.
– Если выйдет муж за жену, а на нем обет или слово, которым связал себя, и услышит жена его и, услышав, промолчит, то клятвы его состоятся. Если жена, услышав, запретит и отвергнет клятву уст его, то не состоится она, и Алла, да простит Она нас и примет, простит ему.
Что за галиматья? Неужели нельзя сформулировать по-человечески, более удобоваримо? Видимо, нельзя. Нам дали официальный религиозный текст. Как в библии. Точнее, именно из библии, который переделан здешними «богословами» под местные требования. Потому что в обратное – что это наша библия списана с нужными погрешностями с их оригинала – я ни за что не поверю.
– Обет вдовых и разведенных, какую бы клятву ни возложили они на душу свою, состоится.
Скрипнула скамья, на нарушителя тишины так шикнули, что дальше слышались только звуки снаружи: шум шагов и невнятные голоса.
– Если несовершеннолетние дадут клятву в доме матери, и услышит мать, и промолчит, то все обеты состоятся. Если же мать, услышав, запретит, то все клятвы не состоятся, и Алла, да простит Она нас и примет, простит им, ибо запретила им мать.
За окном началось движение. Большинство голов обратились туда: двое бойников уносили с поля агрегат наказания Карины. Тома читала:
– Если муж в доме жены дал клятву, и жена слышала и не запретила, то обеты его состоятся. Если жена, услышав, отвергла их, то все вышедшее из уст его не состоится: жена уничтожила клятву, и Алла, да простит Она нас и примет, простит ему.
Теперь один бойник забрался на столб с топором и, прицельно размахнувшись, выбил обухом один за другим пару клиньев. Верхняя Т-образная перекладина рухнула на подставленные руки других. Перекладину с веревками унесли. Врытый столб остался на месте.
– Вот уставы, которые Алла, да простит Она нас и примет, заповедала об отношении между женою и мужем, между матерью и детьми в юности их, в доме матери их. Алле хвала.
– Алле хвала! – до боли в ухе грянуло в помещении.
