Они со страхом переглянулись.
– Вы хорошие, очень хорошие, настоящие ангелы. Но…
Одна замолкла. Вторая решилась:
– Ведь ваши мальчики – черти!
Сказала – и отпрянула. И вторая с другого боку, для симметрии.
Я собрал волю в кулак и крепко сжал, чтобы не рассмеяться.
– Увы, не только наши.
Они снова с ужасом уставились друг на друга.
– Если сказать правду, то все мальчики – черти, – прибавил я глубокомысленно.
При этом вспомнилось, каким чертенком обычно возвращался я со двора, и что там творил с другими мальчишками – чистыми сатанятами.
Девчушки вдумчиво затаились. Одна, обняв колени и положив на них подбородок, состроила настолько серьезную рожицу, что вновь пришлось брать себя в руки. Вторая, повозившись, не выдержала, снова рискнула:
– Я, конечно, не слушала, но говорят… что вы с мальчиками живете и учитесь вместе.
– Так говорят? – удивился я. Оказывается, о нас говорят. Несмотря.
Обе, не задумываясь, кивнули.
– И если вы их любите… – вернулась первая к главной теме, – не понимаю, как можно любить черта? Имею в виду, настоящего черта? Не в переносном смысле, как про наших.
Мне припомнилась одноклассница Леночка, которой я симпатизировал в четвертом классе. Дружил, помогал, давал списывать… пока она не плюнула на дружбу с высокой колокольни и не растерла ножкой жалобно скулящие клочки по грязи. Однажды она попросила меня передать Тимуру любовную записку. Не любовную, конечно, но с предложением дружбы, что для меня было синонимом любовной. Тимур – главный задира в классе. Да что в классе, в школе! Даже учителя его боялись, точнее, опасались компании, с которой он водился. Старшая часть компании постоянно сидела в тюрьме за разбой и наркотики, младшая собирала деньги с других младших.
– Чем больший черт, – вздохнул я, – тем больше любят. Ничего не поделаешь. Тянет ангелов к чертям, закон равновесия.
Этот закон я придумал только что, не желая пускаться в длительные объяснения. Как рассказать местным про фрейдизм и прочую около- и псевдонаучную хренотень, что объясняет в нашем мире, почему хорошим девочкам упорно нравятся мальчиши-плохиши? Последний раз я читал что-то про естественный отбор, где недостающие качества одного родителя компенсируют вторым для лучшего потомства. Не верю. Как у пай-девочки из благополучной семьи могут получиться хорошие дети, если она вышла замуж за грабителя-наркомана?
Опустим, я не специалист в вопросах выживания вида. Меня больше интересует свое собственное.
А в случае Леночки все прояснилось с ее же слов. Однажды я набрался храбрости и спросил. Не вслух, конечно. Тоже запиской. «Понимаешь, – написала она в ответ, – ты хороший, очень хороший, но способен только на хорошие поступки. Это скучно, предсказуемо и неинтересно. Тимур способен и на хорошие, и на плохие. На очень плохие, но и на очень хорошие. Его возможности в два раза превосходят твои. С ним нескучно!»
Вот так, нескучно оказалось лучше, чем хорошо и надежно. Где здесь логика? Что скажет Дарвин?
Ладно, спишем все на возраст.
– Придет время, встретите своих чертей, – вставая, подытожил я грустной шуткой. – Не мучайтесь, выбирайте по своему размеру, то есть, чтоб было комфортно и не приходилось притворяться. Иначе жизнь не жизнь, хоть с чертом, хоть с ангелом.
Малявки остались в растерянной задумчивости, я отправился к себе.
Зарины не было. Была и ушла? Или не приходила? Но тогда…
Холодной змейкой скользнул по телу озноб. Я огляделся. Темновато, но все просматривалось. Никто не спрятался, ничего не исчезло, ничего не прибавилось.
Значит, показалось. Из легких вышел задержавшийся воздух. Полусогнутые, приготовившиеся к броску ноги и руки с удовольствием выпрямились, плечи расправились.
На всякий случай нужно вновь отодвинуть лежак с обычного места. Мало ли. Береженый, говорят, дольше живет. Если возникнут вопросы, почему сделал это теперь – объясню. Зарина поймет. Надеюсь. До сих пор понимала. Я взялся за край лежака и резким движением двинул его к соседкиному.
Будто тетива щелкнула, только очень-очень маленькая. Из-под потолочной балки вывалился и, со стуком, упал вниз острием наточенный меч. Стандартный меч ученицы. В кладовке много таких. Он воткнулся в деревянный пол – как раз в то место, где на лежаке должен был расположиться я. Уже не озноб, а настоящий холодный пот покатился по спине. Осторожно выглянув в окно и убедившись, что посторонних нет, я на цыпочках придвинулся к мечу.
Как?!
Тончайшая веревка, почти нить. В темноте комнаты она не видна с полуметра, даже если всматриваться специально. Меч закрепили в углублении на круглой потолочной балке над лежаком. От рывка нить выдернула оружие клинком вперед.
Значит, покуситель знал, что я сдвину лежак.
Дурак. Не он, а я. Полный. Меч упал – куда? То-то. Не знал он ни фига – тот, кому очень хочется сделать меня мертвым.
Нащупав нить, я стал разматывать ее в поисках конца. Нить ушла в сторону сдвинутого лежака и скрылась под первой простыней, на которой спят. Под ней…
Хорошо, что я провел ладонью и пощупал. Почти вертикально в лежаке торчала игла. Направление – мне в спину, когда лягу. Вжимая лежак, я насаживаюсь на иглу, одновременно натягивая нить, которая выталкивает меч, который…
Брр.
Глава 5
Если разложить факты по полочкам, возможны три уровня. Первый, уровень игрока, самый простой: скрываясь за показным равнодушием, Карина или Феодора, у которых есть мотив, мстят. Второй уровень, мастерский: кто-то по неизвестным соображениям внаглую подставляет их, имеющих мотив. Третий уровень – гроссмейстерский: игроки первого уровня проводят опасную трехходовку, переводя стрелки на неизвестных третьих лиц и тем выгораживая очевидных себя, имеющих мотив. Типа: мы же не такие дуры, чтобы безмозгло убивать, когда улики против нас! Допускаю еще наличие четвертого, чемпионского уровня: кто-то подставляет Карину или Феодору, считая, что Дарья умна, чтоб разгадать трехходовку. Логика говорит, что по такому принципу можно построить бесконечное количество уровней. Все зависит, на каком из них остановится разбирательство после обнаружения моего трупа.
Почему-то никогда у меня не получалось мыслить одновременно логично и позитивно. Как ни наведу порядок в мозгах, логическая цепочка оканчивается моей смертью. Как в том позитивном диалоге: «Доктор, я умру? – Конечно!»
Раздевшись, я лег. О сне, само собой, нечего и думать. Среди других шагов в коридоре различился знакомый. Чувственно вскрякнув, дверь впустила соседку.
Я быстро произнес со своего места:
– Насчет лежаков… это не прихоть. Не подумай чего. Не наглость и не подкат. Посмотри туда.
