– И что? – Зарина оглядела торчавший из пола меч.
– Там нитка. Проверь.
Зарина проверила. Нитка заканчивалась вынутой из моего лежака длинной иглой.
– И что? – раздалось вновь.
Пришлось рассказать все, начиная с копья в уборной. Зарина слушала внимательно, что-то прикидывала в уме, сопоставляла. Насчет копья просто удивилась. Из-за истории с ножом ее лицо вспыхнуло:
– Так вот почему…
Концовку она проглотила, взор погрустнел, лоб собрался мягкими вертикальными складочками. Она-то думала, что лежаки я, будучи еще девочкой, сдвинул из дружеских чувств…
По покушению, где пострадала сама, Зарина беспечно отмахнулась:
– Она уже извинилась.
– Кто?!
Зарина знает покусительницу?! Знает, и ничего не сказала? Хотя… я тоже многое не говорил. Квиты.
Зарина принялась разоблачаться, используя торчавший меч в качестве дополнительной вешалки. Руки томно и отстраненно снимали одежду, аккуратно расправляли и выкладывали на табурет. Обращенная ко мне спина, уже обнаженная, красноречиво показывала, что смотреть нужно в противоположную сторону. Что я и сделал.
Зарина спокойно сообщила:
– Варвара.
– Почему?!
Организм требовал бежать, разбираться, сдавать преступницу начальству школы, выискивать соучастников, мотивы, явки, пароли…
Со злившей меня беспечностью Зарина объяснила:
– Они в ту ночь играли в желайки.
«В курсе», – кивнул я. Сам такой. Просто ушел раньше. Значит, убить меня приказала Аглая, а Варвара перепутала?
– Варваре выпало напугать до смерти человека, сидящего в окне, – невозмутимо продолжала Зарина. – Этим человеком оказалась я. При чем здесь покушение? Говорю же, она извинилась с утра на следующий же день.
Броуновское движение мыслей не приводило ни к чему хорошему. Они сталкивались и разлетались, сливаясь в единое или перерождаясь в противоположное. Каждый раз разные, каждый раз много. Голова трещала изнутри, хоть шлем одевай как защиту от разрыва. В пылу борьбы идей и сомнений взгляд вновь обратился к соседке… и мигом вернулся назад. Броуновское движение частично выправилось и направилось в другую сторону, вполне естественную, но совершенно неуместную.
– Я простила, – прибавила Зарина. – Ведь ей приказала Аглая.
Бочком она двинулась к своему лежаку.
– Называешь это «напугать»?! Сжечь заживо? – вновь вскинул я голову, на миг ненамеренно перейдя из безобидных слушателей в активных зрителй.
Хорошо, что Зарина отвернулась. Влезая под простыню, она поморщилась:
– Ничего такого она не собиралась. Только напугать. Огонек бросить – секундное дело, она же не бросила. Может, и предыдущие случаи ты понял как-то не так?
– Ага. Копье в голову, нож в центр постели, где только что лежал, меч туда, куда лечь собирался…
– Но ведь не попали? – гнула Зарина свою линию. Упрямая добрая душа, во всем видевшая только хорошее. – Значит, тоже пугали.
Хотелось бы поверить. Очень. Но не верилось.
– Нужно бы сообщить. – Поднятая рука Зарины указала на меч.
– Знаю. – Я не стал выдавать секретных отношений с папринцием. – Завтра. Сам.
Немного поворочавшись, соседка удобно устроилась лицом ко мне. Укутанная по шейку, теперь она постоянно поправляла простыню, чтобы не облегала, где не надо. Моя рука периодически делала то же самое – бездумно, на полном автоматизме. Значит, привыкаем к ситуации. Уживчивость плюс доверие – великие вещи.
– Давно хотел узнать, – вбросил и сразу перехватил я шайбу матча, в котором упущенный момент приводит к словесному извержению собеседницы на совершенно неинтересную тему. – Как девочек набирают в школу?
– Приезжают, забирают. Как меня и Карину.
Логично. Но я ждал другого. Детали, Солнышко! Подробности!
– Забирает смотрительница Дарья?
– Смотрительница царисса Дарья, – с легким укором поправила Зарина. – Сейчас – она. Хотя Милославу и Лисавету в свое время тоже.
– В перерыве могла быть другая смотрительница?
– Коню понятно.
– А мне нет, – отсек я. Не обидевшись, Зарина хмыкнула, типа я еще тот жеребец… или мерин, но смолчала. – Сейчас учениц двадцать две. Включая меня. Неделю назад было восемнадцать. Еще раньше, видимо, меньше – делаю вывод по разнице в знаниях и отношению друг к другу. Набор начался недавно?
– Ты тупо… – осекшись, она схватилась за рот и резко снизила тон, – …ой или притворяешься? Включи голову. Если сейчас двадцать две, неделю назад восемнадцать, еще неделю назад – меньше…
Ее глаза хохотали. Издевается. Захотелось встать и отшлепать. Чтобы прониклась.
Естественно, я не сделал этого даже в мыслях. Мы лежали в одинаковых позах на боку лицом друг к другу. Только моя горка между талией и сложенными коленями не так высилась, как у крутобедрой соседки. О чем я, какие там бедра. Цыпленок без перьев. Но у меня таз все равно не так выдавался вбок. Понятно, я – мальчик. А маленькая соседка – какая-никакая, а женщина. Стоп, почему никакая? Зачем обижаю очаровательную и очень симпатичную мне девушку?
Что-то я не о том. Вернемся к нашим… ученицам.
С набором я разобрался. Не будем поражать собеседницу лохматым скудоумием, хотя кое-что в их мире до того невразумительно, что надо бы разжевать и распихать по нужным папкам.
– А где прежние, которые с прошлого потока? – осведомился я о предыдущих обитательницах.
– Выпускницы? – переспросила Зарина так, что вопрос отпал сам собой.
Выпускницы выпустились. О чем еще говорить.
– Почему учатся одновременно разные возраста? – Уперев локоть в подушку, я положил голову на подставленную ладонь и приготовился слушать.
– На потоке обучают всех сразу. – Соседка непроизвольно повторила мою позу. – Как можно иначе?
– Можно. Но не скажу, – улыбнулся я. Зарина согласно мотнула головкой, всей душой поддерживая отказ. – Поток – это год или полный курс обучения? У нас…
– Не надо! – Рука Зарины в ужасе метнулась вперед и накрыла мой рот.
На губы легло мягкое и нежное. Я судорожно сглотнул. Девичья рука отдернулась, как ошпаренная.
– Поток, – тихо сказала Зарина, – это все, кто пришел в одно время, вместе отучился и покинул школу до того, как пришли следующие.
– У школы есть программа, которую нужно изучить в обязательном порядке, или обучение ведется от потолка?
– Программа? – Зарина задумалась, примеривая откуда-то известное слово к ситуации. – Нет, школа работает не по программе. Начинают с первой пришедшей ученицы, а когда соберется достаточное количество, занятия идут в полную силу.
