– Теперь к главному, – дождавшись завершения, заключила Дарья. Внимание зрителей переключилось на нее, о жертвах мгновенно забыли. – Все знают: за нарушение закона – смерть. В присутствии трех царисс и нескольких десятков других уважаемых людей, которых обязательно перечислим поименно в зимописи прошедших событий, мы приговорили Фому Евпраксина и Глафиру Натальину к справедливости. Но не будем портить себе аппетита. Отложим. Сегодня праздник. Нас почтили присутствием лучшие люди, стынет обед, как мне показывают. Просто обед, даже перекус с дороги. Настоящий пир мы устроим позже, у меня в башне, завтра или послезавтра, школа для такого, к сожалению, не приспособлена. Пока же, чтобы не морить голодом прибывших, прошу гостей к столу. Места в школе мало, поэтому первыми прошу пройти уважаемых царисс и их семьи, войницы с войниками отобедают вторым кругом, ученицы – последними, до сигнала они могут продолжать занятия. Приглашенных – прошу.
Толпа зашевелилась, распалась на части и расползлась, словно проснувшийся осьминог. Щупальца, состоящие из войников, скользнули к шатрам, более цветастые и сверкающие – к дверям кухни.
К нам примчалась Астафья:
– По коням!
Ворота проскрипели открытие. Наспех собранные, мы выметнулись наружу. Наверное, учениц вытурили, чтоб не мешались. Снова разбив всех на группы по прежнему принципу, нашу группу, под командованием Карины, Астафья остановила.
– Езжайте к развилке, встретите сестриссу Аркадию. Препроводите в школу. Затем, если не будет других указаний, вновь выезжайте на занятие.
Карина подтвердила приказ, группа Астафьи ускакала в сторону. Наша четверка отправилась по дороге. Карина ворчала:
– Хоть бы одеться дали по-человечески. В таком тряпье встречать сестриссу. Где это видано! Как рванье деревенское, босота беспортковая…
– Сестриссе не нужен показной блеск, – благочестиво заметила маленькая Клара. – Важнее, что у нас внутри. Я рада, что выбрали нас.
Карина удивленно покосилась на нее и умолкла. Мы с Томой зажали лошадь Клары в тиски:
– Объясняй. Сестрисса – кто это, откуда, чем занимается, за что отвечает и с чем ее едят. Шутка.
Признаться в последнем возникла необходимость, иначе девочка закричала бы от ужаса. Покачав головой, Клара сказала:
– Аркадия – сестрисса храма этой вотчины. Если ее пригласили, то намечается какое-то серьезное событие в одной из высших семей. К примеру – свадьба. Любые изменения проходят только с благословения сестер.
– Сестры, как понимаю, – бросил я Томе через голову Клары, – это типа наших монашек. Сестрисса, выходит, вроде настоятельницы.
– Обращаться к сестриссе следует «ваше преосвященство», – прибавила Клара.
– Ого, – переглянулись мы с Томой.
Как к кардиналу в «Трех мушкетерах», если ничего не путаю. Или путаю?
Стоп. Не обольщаться. Здесь нам не тут. Одни и те же слова могут иметь разный смысл.
Сестрисса в сопровождении еще четырех фигур двигалась нам навстречу – дорогу, видимо, знала. Да и куда тут сворачивать? Нас послали скорее для форсу, хороший понт дороже денег.
Пятерку скачущих в нашу сторону облегали красные плащи от пят до шеи. На головы накинуты капюшоны. Под плащами угадывалось оружие. Ничего себе монашки.
– Приветствуем ваше преосвященство на землях цариссы Дарьи, – учтиво склонила голову Карина, когда отряды сблизились. – Нам велено сопроводить вас в школу.
– Как зовут тебя, отрочица? – донесся глуховатый голос.
Видимый кусочек лица ничего не мог сказать об обладательнице как человеке. Только то, что она немолода.
– Царевна Карина Варфоломеина, ваше преосвященство.
– А они? – взмах широкого рукава указал на нас троих.
– Царевна Клара Ольгина и двое ангелов, Тома и Чапа.
Ответ Карины сестриссу удовлетворил. Темнота из-под капюшона внимательно нас рассмотрела, последовал разрешающий мах руки.
Мы поехали впереди. До школы добрались за час с лишним. Внутри продолжался переполох, связанный с приездом большого количества народа. Поевшие благородия отправились мыться с дороги, на этот раз у дверей между помывочной и внешним бассейном-купальней дежурил страж. Войники доедали разнообразные яства, выложенные на столы кухни. Поместились не все, кто-то сменялся, накидав в желудок чего успел, кто-то жался на скамьях по четверо вместо положенных двоих. Почти вслед за нами в ворота въехали оставшиеся группы учениц. Сестриссу уже встретил папринций и сейчас сопровождал в покои. Капюшона она так и не откинула.
Что бойники, что эти монашки… Мания какая-то – от людей лица скрывать. С бойниками разобрались, они периодически палачи и не хотят светиться. Точнее, им не дают светиться, это сугубо практично, если слуга дольше проживет никем не убитый-не покалеченный. Но эти-то чего?
Глава 8
Ученицам велели ждать команду к обеду. Все разошлись по комнатам. Зарина была мрачнее тучи, на меня не смотрела и делала все, чтобы я это заметил. Нет, даже чтобы мне поплохело от такого несчастья, как ее демонстративное меня игнорирование.
Позвали. Умопомрачительный по вкусу и количеству блюд праздничный обед протек в сумасшедшем темпе. Теперь все делалось в темпе. Наскоро покончив с едой, не успели мы дойти до своих комнат, как Зарину и Карину позвали, наконец, повидаться с прибывшей семьей. До этого Варфоломее хватило быстрого взгляда убедиться, что с дочками все в порядке. Глаза при этом выражали не естественные моменту любовь и доброту, а боль и задумчивость.
– Как тебе эта кутерьма? – спросил я Тому.
Поскольку соседок не было, я зашел к ней и завалился на лежак Карины.
– Надоело. – Она лежала на своей постели, безжизненно уставившись в потолок. – Все эти казни, наказания, порки… Отвратительно. Жизнь ценой в небольшую оплошность. Случайно уроненное слово приравнивается к самому страшному преступлению. Смерть буквально за все.
– Это стимулирует, – сказал я. – И весьма.
– Одобряешь?!
– Констатирую. – Я подпер затылок закинутыми за голову руками, взор тоже устремился вверх. – Мотивация к правильному поведению – убийственная. В прямом смысле. Начни показательно и неподсудно сбивать насмерть детей, которые перебегают дорогу где попало, и дети перестанут так делать. Начни расстреливать за воровство яблок из чужого сада – все яблоки будут на месте. Кому захочется – зайдет и попросит. И все будут счастливы. А глупого упрямца коснется косматая длань Дарвина с его естественным отбором. Ну не нужны обществу люди, которые нарушают его законы.
– Ты говоришь, как будто согласен. – Томины губы поджались, длинная челка упала на глаза, но привычно вскидывавшаяся рука на этот раз не прореагировала и осталась на месте.
Я вздохнул.
– Не согласен. Но завидую.
