Прошло очередное полнолуние. По моим расчетам, наступил ноябрь. Тома присмирела, на Смотрика глядела уничижительно, если вообще глядела. Тот делал робкие попытки приблизиться, но их гордо пресекали. Хотя взгляд Томы допускал возможность прощения. Был бы Смотрик не настолько труслив…
Труслив? Больше подходит слово «осторожен». Когда припрет, от него можно ждать любого сюрприза.
В далекие походы стая пока не ходила, достаточно уставала в ближних. Более теплый климат давал о себе знать: ни зелень с деревьев не облетала, ни трава не желтела – сквозь старую, пожухшую, упорно лезла молодая. Плоды на деревьях тоже не кончались, менялись только их виды. Одно отходило, наступал сезон другого.
Очередной ночью я крепко спал, как вдруг:
– Гав!
– Рр!
– Рр?
– Ррр!
– Гррр!
Не задумываясь, мозг перевел разговор двух человолков:
– «Приглашение».
– «Отрицание».
– «Удивление».
– «Повторное отрицание».
– «Угроза».
Ухо давно привыкло ко всем звукам стаи, от храпа до кашля, от детского всхлипа до воплей роженицы. Эти заставили тело подскочить на месте: второй голос принадлежал Томе.
Живчик подловил вышедшую наружу Тому. Дозорный – не в счет, ему нет дела до личных дел других. Как я услышал внутри пещеры?! Но ведь услышал. Мухой метнулся наружу. От задетого бедром сталагмита пошел гул. Во второй я просто врезался плечом на развороте, вызвав неудовольствие спящих. Хорошо, что никто не лежал на дороге, я наступил бы не раздумывая.
Снаружи молодой самец надвигался на Тому, зажимая к скале. Оба – на четвереньках, нос к носу, глаза в глаза. Только Живчик в полтора раза крупнее. Тома пятилась. Огрызалась. Скалилась. Делала зверское лицо. Он не реагировал, продолжая теснить дальше. Через миг Томины ягодицы врезались в каменную преграду, спина поднялась, распластываясь и вжимаясь в шероховатый холод. Испуганно раскинув руки, Тома стала шарить ладонями по отвесному склону, словно в поисках двери. Дверь в другой мир? Я бы не отказался. Но в горе дверей нет.
Поняв, что птичка не улетит, Живчик спокойно опустился перед ней на корточки. Круговое движение мускулистыми плечами расправило их, как крылья, грудь красиво вздулась. Колени раздвинулись пошире, демонстрируя избраннице мужскую стать. Томины глаза со все возрастающим испугом косились туда.
– Ррр? – сально пророкотал Живчик, не отрывая порочно-хищного взгляда питона, который закручивается вокруг добычи.
Я выскочил сзади, принимая боевую стойку: ноги напружинились, грудь опустилась до земли так, что расправленные локти оказались выше лопаток.
Томин взор метался с упорного кавалера на меня и обратно.
– Ррр! – донесся до возбужденного самца очередной отказ.
– Рррр?! – недоумевающе взмолился Живчик в последнем «Но почему?!».
– Гррр! – откликнулся я. «Вот почему!»
Теперь Живчик с непониманием переводил взгляд с меня на Тому. Вы же не пара, как бы говорил он. А я не люблю неприятностей, продолжал объяснять он. Только готовлюсь к великим свершениям. Не хочу терять здоровье в бесполезной и унизительной схватке с приблудным мальчишкой.
– Грр! – грозно оставил он последнее слово за собой, величаво покидая поле несостоявшейся битвы.
Для окружающих его рык возвестил, что победитель – он. Я промолчал. Не жалко. Это лучше, чем драться с заведомо более сильным.
Тома еле отлипла от стены – руки не держали. Она без сил опустилась на землю. Ее быстрый расцвет начинал ненужно бросаться в глаза. Я мужал не настолько быстро, чтобы защитить от всего. Но отчего смогу – защищу. Делай, что должен, и будь, что будет, аминь.
На этом приключения не кончились. Когда мы лежали в своем углу, еще один из самцов, пока безымянный, приблизился к нам. Опасность разлилась вокруг, как бензин из перевернутой канистры, наполнив все помещение, тревожа все чувства, от обоняния до самосохранения. Самец был молодой, некрупный, но достаточно боевой. В сравнении со мной, конечно. Он это видел и опасным меня не считал.
– Тома, прижмись ко мне. Пусть примет как должное, что мы вместе.
Шепот вывел пришельца из себя, но грозный рык в мою сторону не сопроводился дополнительными действиями. С точки зрения самца, рыка было достаточно. Тома едва успела пошевелиться, как он оказался рядом с ней.
Есть ситуации, когда жизнь перестает иметь значение. Я давно убедился, что реальная физическая сила играет намного меньшую роль, чем готовность убить и быть убитым за честь и достоинство. Свои и чужие.
Я бросился первым. Это спасло. Неожиданность. Когда самец среагировал, больно ударяя меня в грудь, мои зубы уже сомкнулись на защитно выставленной второй руке. Точнее, передней лапе. От боли мы взвыли оба.
– Гррр! – донеслось со стороны вожака.
Не здесь и не сейчас, как бы сказал он. Выясняйте, кто главнее, не мешая другим, и без трупов, пожалуйста, а то оставшийся позавидует павшему.
Разомкнув зубы, я поспешно отполз в угол, оставляя противника победителем. Не настоящим, он это понимал, но позволяющим сохранить лицо. Мой взгляд говорил: иди своей дорогой, и я буду изображать положенную покорность. Сунешься – один из нас умрет, второй останется покалеченным, и, плюсом ко всему, позже вожак немного разукомплектует выжившего, как обещал. Да, это не по правилам. Но это мои правила. Касаются только меня и Томы.
В течение следующих дней еще нескольким низкоранговым самцам восхотелось прелестей самки, за которую я готов был рвать до смерти. Отвяли. Проблем не любит никто. Следя за разворачивавшимися событиями, Смотрик больше не подходил к Томе. Даже обходил. Таким он нравился мне больше. Одной заботой меньше. И Тома совсем присмирела. Больше никакого выпендрежа, никакой чувственности. Тома держалась теперь серой мышкой, стараясь лишний раз не попадаться на глаза. Разлетавшиеся бабочками флюиды женственности были насильно впихнуты обратно в кокон и там замурованы. Но сколько веревочке не виться…
Стало яснее ясного: то, что началось, добром не кончится.
– Нужно уходить, – обяъявил я Томе.
Мы обдирали дерево с каким-то вяжущим фруктом, сидя на нижних ветках. Стая расположилась вокруг. Смотрик отсутствовал в пределах видимости, зато присутствовала зловредная Пиявка, которая не упускала случая намекнуть о своих поруганных чувствах. Стая отлично знала, что мы с Томой не пара. Пиявка во всеуслышание заявляла права на меня, временно отбрыкивавшегося, но вода, как известно, камень точит.
– Уходить сейчас? – изумленно вскинулась Тома.
– При первой возможности.
– Мы ждем эту возможность несколько месяцев!
– Мы не хотели рисковать. Теперь придется. Спокойная жизнь закончилась.
