Когда, миновав коридор, мы вышли в соседнее помещение, они уже расставляли на выпиравшей из пола каменной возвышенности всякую снедь в горшках и на золотых блюдах. Золотых!
– Это золото? – поинтересовался я.
– Может быть. Старые вещи. Но очень практичные.
Увы, это значит, что металлов в долине не знают, а все артефакты – из прошлого. Узнать бы об этом прошлом как можно больше. Письмена не давали покоя. И сам Фрист. Старик знал много. Осталось эти знания каким-то образом выудить.
Властелин долины остановился у «стола». Покрытые пигментными пятнами пальцы выудили из горы яств яблоко. Хрум! – сочно сказал его рот, челюсти задвигались, а взгляд указал на еду:
– Ешь, если хочешь.
Повторять не пришлось. Давненько я не видел столько всего и сразу. Фрукты, овощи, рыба во всех видах, их производные и сочетания, нередко самые невероятные. И напитки в глиняных кувшинах. Один, судя по запаху, – почти алкогольный, то ли пиво, то ли забродивший квас.
– Вы знаете о деньгах? – спросил я между глотками.
– О чем?
Не знает.
– На шее Дрыкана висит монета. У нас их называют деньгами.
– Вечный кулон? Их находят в поле и называют звездными камнями. Как, говоришь: монета и деньги? Эти слова помогут властвовать над ними?
Я вздохнул и развел руками. Фрист – почти бог по положению, а верит в колдовские заморочки. Жуть.
Халат правителя, после мешковины прочих жителей казавшийся верхом искусства, вблизи поразил сальными разводами, потершимися обшлагами и рваными краями. Лет ему было не меньше, чем правителю. А то и больше. От слова очень.
Озорно помахивая развевавшейся бахромой, служанки сначала носились как целым роем ужаленные, затем встали как вкопанные. Спинным мозгом ощущалось, как скрытые до середины глаза следят за нами, хотя вроде бы изучают трещины в полу. У женщин это врожденное. Если мужчина попробует так смотреть, либо глаза сломает, либо мозги, либо репутацию.
– Халат вам достался от предшественника?
Проследив мой взгляд, Фрист кивнул:
– Божественное одеяние постоянно, меняется лишь тело в нем. Плоть земная бренна, приходится меняться.
– Не собираетесь в ближайшее время?
– Наоборот, собираюсь остаться именно в этом теле. Оно мне нравится.
– К трону привыкли?
– К чему?
– У вас сиденье удобное. Из… звездного камня.
– Удобное. Память о временах до зверя. – Мановение руки отправило служанок с глаз долой.
Остались только лучники по углам.
– Можно посмотреть сиденье?
Пожатием плеч Фрист выразил полное равнодушие к этому вопросу.
– Почему нет?
Мы вернулись в зал. Я присел на корточки у металлического трона, так долго натираемого до блеска, что от красивого орнамента остались лишь наплывы и вмятины. Попытка резко сдвинуть трон с места ни к чему не привела. Я думал, за дерзкий поступок на меня обрушится монарший гнев, вместо него раздался хохот:
– Ну-ну.
Трон то ли привинчен к полу, то ли врос в камень за многие-многие годы. Или просто неподъемен, если он действительно из золота. В кино золото определяли, надкусывая монету. Ну, допустим, кусну я этого монстра, и что? Какой вкус должен почувствовать?
Уму осмотр ничего не дал. Надписей нет, а так мечталось о клейме «made in», дате производства и адресе завода-изготовителя. Не говоря о ку-ар-коде, который сейчас все равно оказался бы бесполезен. Но – даже узоры не просматриваются. Хоть бы намек на что-то: европейские там мотивы, арабские, восточные или африканские? Может, вообще ацтекские?
Понаблюдав за мной, Фрист объявил:
– Предлагаю условия: до дня отправки домой ты развлекаешь меня, отвечая на вопросы…
– И вопросами, получая ответы, – с самой подобострастной улыбкой перебил я.
Фрист подумал, кивнул:
– Правильно, вопросы бывают занимательнее ответов. Я со своей стороны не причиняю тебе вреда. Ты, само собой разумеется, не причиняешь мне. Только мне. Другим можно, это будет любопытно.
– Даже им? – взмахом подбородка я указал на лучников.
– Охранителям? – Фрист рассмеялся. – Сколько угодно. Говорю же, это более чем интересно.
– А мне интересно, что они подумают о вас после таких слов.
Я снова насмешил Фриста. Плюхнувшись на свое законное место, он утер пальцами кончики глаз у переносицы:
– У охранителей три незаменимых качества: глухота, немота и меткость.
– Но не слепота. Они могут увидеть нечто, что не предназначено для чужих глаз.
– Само собой. Но охранители не выходят за пределы дворца. Все, что необходимо для жизни, они получают здесь.
– Так уж все?
– Больше, чем ты можешь представить. Любой поменялся бы с ними, отдав язык.
– Понятно, откуда берется столько немых. А как вы делаете их глухими?
– Слух тоже дело поправимое. Ну что, договорились?
Я помнил, чем кончился похожий договор с царевичем Гордеем.
– Если этот договор не содержит подводных камней, то да. Если же вы мухлюете, я приму ответные меры.
– Зачем мне, как ты выразился, мухлевать?
– Вам видней.
– Если правитель не держит слово, он недолго является правителем.
– Золотые слова.
– Значит, договорились. – Фрист удовлетворенно потер руки.
– У меня к вам просьба.
– Говори.
– Есть еще одна говорящая. Я беспокоюсь за ее жизнь и здоровье.
– Она – твоя самка?
Скажу «нет» – возникнут новые вопросы. Ситуация складывалась так, что проще согласиться. Как говорят некоторые бесстыжие особы, проще дать, чем объяснить, почему нельзя.
– Да. Моя. Моя женщина.
– Пойдем посмотрим.
Лицо правителя осветилось любопытством. Видимо, ему было нестерпимо скучно, а я привнес жизнь в его жизнь.
Взгляд Фриста метнулся куда-то ввысь. Проследив, я обнаружил там подвешенное блюдо или что-то похожее. Взгляд оказался сигналом, в затертый металлический щит ударила стрела одного из охранителей, как их назвали. Не пробила, только ударила и отлетела. Звук гонга вызвал из небытия Дрыкана, примчавшегося из коридора и вновь упавшего перед обожествленным вождем.
– Великий Фрист…
– Ты дежурный хранитель и должен знать, куда повели самок ровзов.
– После случая с Шантеем все только на яблоках.
– Веди.
Фрист прошествовал мимо. Дрыкан подскочил, обогнал двинувшуюся по каменной галерее процессию, начинавшуюся и замыкавшуюся охранителями, и принялся показывать дорогу. Вряд ли это было необходимо, Фрист прекрасно ориентировался в собственном дворце. Снова понты. Даже здесь. Собственно, везде, где власть, там и понты.
