Слышимость действительно поражала. Шепот, конечно, не услышать, но остальное…
Выждав положенное, хранитель повторил, теперь для Рады:
– Кто?
Девушка внимательно оглядела претендентов. Указательный пальчик поднялся.
– Карп!
Опустошенно выдохнувшего Зуя оттащил к себе Дрыкан.
– Карп и Рада! Именем Фриста…
Церемония шла своим ходом. Следующими были Нюда, Прада, Лода, Слада, Рида, Линда, Свида…
Только я успел хмыкнуть насчет бедности фантазии родителей в именах девочек, как раздалось:
– Лида!
– Линет! – ответили из женской толпы.
– Это как? – обернулся я к Фристу, пожиравшему взглядом происходящее.
– Не может, хотя и в списке.
– Марида!
– Маринет! – принеслось аналогичное.
– Влада!
Дальше действие снова шло обычным порядком.
– Объясните в нескольких словах, что происходит, – попросил я.
– Не понимаешь? Это потому, что у себя вы не смогли установить подлинное равенство. – Фрист довольно потер ладони. – Потому не сможете принести его другим. Потому проиграете.
– Я ни во что не играю.
– Твои сородичи играют. В Большую Игру.
Как же надоели теории заговоров.
– Это не мои сородичи.
– Причисляешь себя к высшим?
– К обычным людям.
– Был бы ты человек, не пришел со стаей ровзов.
– Были бы вы истинным Вечным Фристом, увидели бы правду, кто я и откуда пришел.
Я не удержался, чтобы хотя бы так не уколоть старого обманщика. Фрист только рассмеялся – слышать нас некому, а всерьез он мои слова не воспринимал. Не мог даже озлиться.
– Глупый. Поживи с мое, начнешь разбираться в людях и нелюдях.
– Я задал вопрос, – напомнил я.
Пусть лучше информацию выдает, чем старческим самовосхвалением занимается. Ненавижу эту повсеместную болезнь пожилого возраста. По человеку же видно, чего достиг, к чему лишние слова?
– Что именно тебе непонятно?
– Например, кто были те, с черными лицами?
– Левые. Сейчас женятся правые.
Я помотал головой:
– Ничего не понимаю.
– Запоминай и расскажи потом в своем мире, пусть учатся настоящему равноправию. Мужчины племени поделены на левых и правых. Чтобы не спутать, они отличаются раскраской, у первых – древесный уголь, у вторых – мел или мука. Пять левых дней правые живут на холостой половине, как до сегодняшнего дня. Вчера левые дни кончились, и левые мужчины покинули женатую территорию. Сегодня первый день правых. Следующие пять дней они будут женаты, а левые холосты.
– Свадьбы происходят каждые пять дней?! У всех?!
– Каждые десять.
– Это у мужчин, пять через пять. Но у женщин, как я понял, нет разделения…
– Им оно не требуется. Мужчин всегда больше, чем готовых к исполнению супружеских обязанностей женщин. То болеют, то по женской части что-нибудь, то рожающая-кормящая. У нас семейное счастье обеспечено каждому. Не у всех оно получается сразу, но все всё понимают и ждут очереди. Рано или поздно каждый пересекается со своим счастьем. Ни в одной другой системе подобное невозможно, это системы эгоистов. Никто не думает обо всех, только о себе. Мы изменили мир в лучшую сторону. Смотри и учись.
– Но если двое влюбятся, они могут постоянно быть вместе?
– Зачем?
– Чтоб быть счастливыми!
Фрист покачал головой, глядя на меня, как дворник на случайный собачий подарочек:
– Если двое счастливы, а остальные нет, это, по-твоему, счастье?
– А если все время выбирать одного человека…
– Одних и тех же два раз подряд не женим.
– Почему? Вдруг у них настоящие чувства?
Правитель небрежно отмахнулся:
– Все равны. У всех чувства. Почему чувствам одних нужно отдавать предпочтение перед другими? Других больше. Соответственно, их чувства важнее.
– Но если двоим хорошо именно вдвоем…
– Пусть поделятся счастьем с другими, пусть научат других тоже стать такими счастливыми. Пусть дарят счастье, пусть обеспечивают счастьем всех. Именно это есть истинное счастье.
– Зуй хотел быть с Радой, – привел я пример. – Но она выбрала Карпа, и теперь Зуй несчастен.
– Ты сам понял, что сказал? Повторяю за тобой: она выбрала Карпа. Она! Все честно. Рада счастлива сегодня. Карп тоже, их симпатии совпали. Один только Зуй временно в стороне, но именно что временно, его дни придут в следующий раз. В итоге – счастливы все.
Да, плохой я привел пример. Другого не было.
Кутяй зачитывал:
– Сида!
Женщина вышла.
– Кто?
Тишина. Никто не двинулся с места.
По истечении нескольких секунд Мамон, будучи хранителем со стороны женщин, забрал Сиду к себе в сторону от толпы. Теперь не только у Дрыкана появилась компания.
– Что с ней будет? – шепнул я.
– Имеющий глаза да увидит.
Дошло до момента, когда остались двое мужчин.
– Чуда!
Из еще немалой группы в три-четыре десятка женщин вышла очередная невеста. И у Мамона было еще полтора десятка отказниц, к которым никто не вышел со стороны мужчин.
– Кто? – обратился Кутяй сразу к женщине.
– Бунай.
– Бунай и Чуда! Именем Фриста, Святого и Вечного, объявляю вас мужем и женой…
И вот на мужском берегу одиноко сутулится единственная фигурка.
– Лунный круг! – донеслось с моста.
Толпа под сотню мужчин, собравшаяся у Дрыкана, с веселым гомоном вернулась на место, окружив невезучего соплеменника. Все закрутилось сначала.
– А последний? – не утерпел я. – Почему его без разговоров – в толпу неудачников?
– Он остался один. В этом он тоже неудачник, как ты выразился. У нас бы сказали: ждущий судьбу. Он мудр. Хватают горячее только молодые и глупые, потому и обжигаются.
– Понятно, – кивнул я, – этот уже обжегся.
– Этот знает, чего хочет, и знает, чего стоит сам. И знает, как при обидном, не в свою пользу, соотношении первого и второго, получить больше.
– А может, он просто влюблен?
– Или так, – не стал спорить Фрист. – Тогда ему все равно, и он просто ждет.
Правила чуть изменились: теперь женщины выбирали из всех сразу, у мужчин права голоса не осталось, они свое право исчерпали в первом туре и теперь смиренно принимали судьбу. Ведь ненадолго.
