– Сами виноваты, – презрительно глядя на них, заявил Фрист, – запросы слишком велики.
– А бывает, что остаются лишние женщины?
– Реже.
– И что тогда?
– Как – что? У нас общество равных. Последние остаются без пары.
Когда всех списочных женщин омужили, к мосту вышли ранее отвергнутые.
– Первыши! – выкрикнул Кутяй.
Все обернулись за спины мужчин. Оттуда к месту событий бодро двигались мальчики-подростки в мужской одежде простых долинников – тряпочках, свисавших с пояса спереди и сзади. Окрас соответствовал правым: белый фон, черные узоры. На вид – настоящие мужчины, которыми теперь им предстояло стать. От детства осталась только коса.
Парни выстроились в шеренгу. Пылающие взоры – на противоположный берег. Волнение, надежда, страх и предвкушение перемешались в неразъемное нечто.
– Сида! – вызвал Кутяй.
Первая из невыбранных женщин резво выскочила на мост.
– Кто?
– Звяга. – Пухлый палец словно пулей поразил жертву на расстоянии.
Голова хранителя повернулась к подросткам. Спортивно сложенный красавец выше остальных ростом нерешительно выдвинулся вперед.
– Подойди. Звяга и Сида! Именем Фриста, Святого и Вечного, объявляю вас мужем и женой. Не обижайте друг друга, будьте бережны, нежны и ласковы.
Полная и нескладная Сида подхватила новобрачного под руку.
– Идите, дети мои. Живите счастливо и любите друг друга на благо племени. Фрида!
Прихрамывая, как известная тезка, к мосту устремилась женщина со страшно обожженным лицом.
– Веселок! – сразу указала она.
Выбранный парень долго оглядывался на соседей, прежде чем осознал случившееся.
– Веселок и Фрида!..
Первышей, как назвал их хранитель, разобрали мгновенно. Оставшимся женщинам предъявили неудачников, собранных Дрыканом.
– Почему первыши еще с косой? – полюбопытствовал я. – Как понимаю, это детская прическа?
– Первые жены расплетут, утром все будут равными.
– А хранители? Почему они не в числе мужчин? Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку?
Последней фразы Фрист не понял, но уточнять не стал. Он вообще боялся новых слов.
– Хранители имеют право на женщину и в левые, и в правые дни.
– Не смею предположить, что же тогда доступно самому Фристу.
Властитель улыбнулся одними глазами.
– Умненький мальчик. Вечный Фрист не нуждается в правилах. Он их устанавливает.
– И сколько же у вас жен? – посмотрел я ему прямо в жгучий черный зрачок.
– Фристу не нужны жены.
– Ида! – продолжил Кутяй вызывать женщин, отвергнутых в солнечном круге.
– Не верю, – отрезал я. – Вам нравятся женщины. Вам они нужны.
– Умненький мальчик, – весело повторил старикан. – Но я сказал правду. Мне не нужны жены. Именно жены. Достаточно, что все женщины племени – рабы божьи.
– Ага, – сообразил я. – А бог – вы?
Ухмылка расползлась по лицу Фриста.
Глава 6
– …Идите, дети мои.
Хранитель перевел дух и выдал последнее имя, еще в первом круге удивившее своей звучностью:
– Победа!
Понурая полнотелая носительница гордого имени стояла за мостом в одиночестве. Напротив – десятки мужчин.
– Некрас, – объявила она.
– Некрас и Победа!.. – полилось уже опротивевшее мне.
– Неразобранные мужчины дождутся следующего цикла и будут счастливы. – Фрист направился к трону. – Если не повезло дважды – стоит задуматься и заняться собой. Чудесный мотив для самосовершенствования. С каждым циклом племя здоровеет духом и телом.
Водрузив спину и все, что ниже, на холодное золото, он кивнул охранителям, чтобы увели меня. Церемония заняла весь световой день, властелин долины устал.
– Нет. – Его резко поднятая ладонь остановила стражу. – Подождите.
Фрист долго смотрел на меня непонятным взглядом. Наконец, рука вытянулась вперед.
– Что это? – Покрытый пигментацией палец начертал «А».
– Буква А.
– Буква? – Фрист задумался. – Не адская печать, не тайный сигнал, не божественный знак?
– Просто буква.
– А это? – Его палец вывел «Р».
– Р или П в зависимости от алфавита.
Лоб Фриста покрылся испариной:
– Как ты сказал?! Повтори последнее слово!
– Алфавит.
– Это секретный шифр древних. – Водянистые бегающие глазки подозрительно сощурились. – Откуда знаешь ты?
– Пусть это побудет моим секретом, – как можно милее улыбнулся я. – Для равноценности диалога.
– Все пытаешься уверить, что ты человек? – Фрист сложил у живота ладони, нервно подергивая пальцами. – Пришел бы на двух ногах, одетым, удирающим от адских созданий, я поверил бы. Сначала. Потом все равно догадался бы. Люди не могут знать шифра, который исчез с началом Апокалипсиса.
– Это не шифр, это другое написание.
– Другое написание и есть шифр. То, что недоступно большинству.
– Можно присесть?
Стоять надоело. Если вождь сидит, мне тоже не мешает.
– Садись.
Фрист с удивлением проследил, как я запрыгнул задом на подоконник. Что-то мучило его, и он решился:
– Тебе что-то говорит слово «негр»?
– Да.
Фрист позеленел, в глазах пронесся шторм отчаяния, грозя выплеснуться наружу. Но останавливаться поздно.
– Что это? Начало заклятья?
Дались ему эти заклятья. Взрослый человек, а верит в сказки.
– Название людей с черной кожей.
Стоп. Раз он спрашивает, значит, знает слово. Или слышал.
– К вам приходили негры?! Ровзы-негры? Или кто-то, кто их знает?
Фрист задумчиво кусал губу:
– С черной кожей, говоришь? Как наши левые?
– Не крашеные, настоящие черные, от подошв до макушки.
– Бесы. Из самого центра ада. Все ясно.
– Совсем нет, – запротестовал я. – Обычные люди, но с другим цветом кожи. Ну, племя такое.
– Они тоже верят в богиню?
– Во что только ни верят.
– И много их там, за горой?
Я прикусил язык. Фрист заметил заминку.
– Говоришь, обычные люди? – Усмешка перекосила его лицо. – Как ты, например?
