– Можно.
Рой стрел взвился в воздух, настигая детеныша.
– Остановите! – Я практически ударил Фриста взглядом.
Правитель остался невозмутим.
– Невозможно. Дети должны тренироваться.
Мы об этом уже говорили. Тогда Фрист заявил, что дети должны тренироваться с детьми. Вырастут умения – повысится возраст соперников. Значит, вот куда исчезали дети…
– Его же убьют! Как и предыдущих!
– Ты так долго убеждал меня, что ты человек, а не животное, и я уж было поверил, что нечто человеческое в тебе имеется. А теперь ты доказываешь обратное.
– Вы совершаете убийство!
– В заповедях не говорится о животных.
Круг замкнулся. Я попал в логическую ловушку.
Хлоп-хлоп! – продолжался убаюкивающе-синхронный и одновременно возбуждающий танец, ведь команды прекратить не было. Хлоп! – раскачивающиеся фигурки начали медленно вращаться на месте. Хлоп! – остановились к нам спиной. Застыли. Бахрома успокоилась. Хлоп! – спины резко прогнулись назад, как у гимнасток, отчего перевернутые глаза встретились с нашими. Даже не встретились, а воткнулись, как острые пики. Двадцать четыре пронзительных зрачка – в четыре наших.
– Прекратите этот балаган, – не выдержал я, – сейчас не до танцев.
Взмах руки с длинным ширким рукавом – и служанок сдуло этим ветром.
К этому времени в теле детеныша торчали три древка. Истекая кровью, он продолжал убегать. Новые орудия убийства летели без остановки. Несколько стрел попали, но прошли по касательной или отскочили. Еще две воткнулись.
– Это вы называете тренировкой?
– Лучшая из возможных. Не часто удается пострелять по убегающей мишени.
– Но мишень – живая!
– Об этом и говорю.
– Черные стрелы! – донеслась команда надсмотрщика. – Шагаем!
Детеныш полз все медленнее, окровавленные пальцы хватались за траву и тянули ее на себя, пытаясь хоть так приблизить спасение. Шансов не было. Шеренга лучников двигалась к нему, делая выстрел за выстрелом. В отличие от первых выпущенных стрел, новые брались из второго отделения колчана.
– Готов, – объявил надсмотрщик, поднятой рукой прекращая расстрел.
Лучники собрались вокруг недвижимой жертвы. Надсмотрщик убрал из трупика черные древки и указал на попавшие первыми:
– Чьи? – Пятеро подняли правые руки. – Молодцы. Сегодня особенный день. У вас будет отдельный бегун.
Отличившиеся мальчишки в восторге запрыгали на месте.
– На позицию! – Надсмотрщик вернул всех на позицию. – По неподвижной мишени… можно!
Пока долинные дети превращали в кровавое месиво то, что недавно было ребенком, надсмотрщику передали еще одного человолчонка, постарше. Почти подростка. Видя происходящее, тот вырывался, оскалившиеся зубки старались укусить, тельце вертелось и норовило выскользнуть.
– Лучшие стрелки – приготовиться!
Собрав стрелы, часть детей перешла в разряд зрителей, пятерка «счастливчиков» встала с луками наизготовку. Им принесли топоры и отобрали колчаны, оставив по две стрелы.
Руки надсмотрщика разжались, выпуская пацаненка. Тот сразу рванул галопом, петляя зигзагами.
– Сложная мишень. – Фрист вместе следил за убийственной тренировкой со мной.
– Это не мишень.
– Это ровз. Впрочем, ты тоже ровз, я тебя понимаю. Но таковы правила игры. Либо ты, либо тебя. Как в борьбе за власть.
– И как в борьбе за жизнь, – машинально добавил я.
– На первом этапе – да. Но когда жизнь выиграна, начинаются игры за власть, и жизнь снова теряет ценность.
Команды к стрельбе не было долго, я даже начал надеяться на лучшее.
– Можно! – выкрикнул надсмотрщик, вынимая кнут.
Один за другим два залпа унеслись к мальчишке, который почти достиг спасительного сада. Никто не попал. Мальчик скрылся за деревьями.
– Вперед!
Отброшенные луки полетели на землю, бывшие стрелки бросились вдогонку с топорами в руках. Надсмотрщик, поигрывая кнутом, не спеша двинулся следом. Оставшиеся дети вновь принялись стрелять по неподвижным останкам. Обычное мероприятие, все идет по плану. Финал погони никого не волновал, поскольку заведомо известен.
– Продолжим? – Фрист указал на столик с надписанной дощечкой.
– После такого? – Махнул я головой в проем окна. – Увольте.
Что-то нехорошее мелькнуло во взгляде старикана. Скрывавшиеся в тоннеле охранители вновь появились в проемах и взяли меня на прицел. Неуловимым движением пальцем был подан еще сигнал, вжикнула вылетевшая стрела, загрохотал висевший под сводами гонг. Фрист продолжил елейным тоном:
– Прежде чем, как ты сказал, уволить, я кое-что объясню. Видишь эти стрельбы и погони для добития? Обычно мы не даем подросткам самочек, люди слабы, а закон строг. Лучше не доводить до греха, чем потом карать, ты согласен?
Пришлось кивнуть, ибо согласен я был в высшей степени – особенно если старый хрыч подумал о том же, о чем… Вернее, о ком.
– Но у любых правил бывают исключения, – закончил Фрист свою мысль.
По его зову вбежал хранитель Дрыкан. Голос правителя обрел командную интонацию:
– Ровзиху, что сидела у меня в окне, отдайте стрелкам.
Я остолбенел. Дрыкан мелко заморгал:
– Самку? Ту самую?
– Прямого запрета нет. А учитывая обстоятельства…
– Повелитель, правила запрещают давать детям взрослых. – Хранитель распростерся на полу, не смея даже подумать, что божок мог забыть о таком.
Фрист отмахнулся:
– Юная ровзиха не взрослая.
– Почти взрослая. Она опасна.
Правитель долины перевел взгляд на меня:
– Слыхал? Вечному Фристу напоминают о правилах. Я-то вижу, кто опасен, а кто нет, но для народа придется согласиться. Порядок превыше всего. Ну, раз в бегуны не годится… – Фрист обернулся к хранителю. – Она умеет ходить на задних ногах. Свяжите передние, шейную веревку удлините и закрепите к обгоревшему пню на кострище – чтобы бегала, а убежать не могла. Стрелков отведите подальше, а по кругу от мишени на достаточном расстоянии поставьте несколько мужчин посерьезней. На всякий случай. И пусть мишень камнями пошевеливают, чтобы шевелилась бойчее, а не пряталась от стрел. Все ясно?
Кивая, Дрыкан попятился.
– Не надо! – очнулся я.
Останавливающий жест Фриста заставил хранителя замереть.
– Есть другие предложения?
– Готов продолжать сотрудничество на прежних условиях.
– Люблю, когда проблемы решаются легко. Но самку, – жесткий взгляд Фриста перетек на хранителя, – на всякий случай привяжите, где сказано. Снабдите едой и оставьте под охраной. Для недопущения новых взбрыков моего гостя.
