Я пожал плечами. Теперь не узнать, если только жизнь не заставит.
Томины губы пощекотали мою ушную раковину:
– Что думаешь насчет древних записей?
– В основном это кем-то переписанная библия, местные владыки подогнали священный текст под свои потребности. Много мистической чуши. Раритеты есть, но тронешь – рассыплются. Это из того, что я видел. В хранилище полно расходящихся в стороны коридоров, и стоит только начать считать, сколько сундуков с письменами там поместится… Если б не хотелось вернуться домой, я посвятил бы жизнь этим сундукам.
– Где ты спал?
– Во дворце. В той комнате, где нас оставляли.
Что-то в моем ответе заставило Тому доспросить:
– Один?
– А с кем? – Взгляд предательски прыгнул в сторону.
Хотя стыдиться ночевок с Люсей, в общем-то, нечего. У нас ничего не было. Не считая обоюдного массажа ног… и, главное, моей реакции на такой массаж.
– Хочешь сказать, старикан больше не устраивал проверок?
Интуиция у нее, что ли?
– Сначала поместил к нашим самкам. Которые, как ты думала, пропали.
Новость поразила Тому, ее лицо возбужденно приподнялось:
– Зачем они во дворце? Что делают?
– Спят в такой же комнатке с окошками сверху.
– Старый извращенец.
– Фрист перекрестил их в людей и, как думаю, подарил охранителям.
– Ух ты. А ты?
– Ты меня знаешь.
Тома огорченно скривила губы.
– Боялся, что Фрист смотрит?
Смеется или издевается?
– В такой компании спалось плохо, и я попросил, чтобы меня перевели в другую.
Я осекся, ожидая нового допроса про эту другую, но подкрепленное интуицией Томино мыслесозревание не поспело за словоотделением.
– Ты бы хотел жениться каждые пять дней? Ну, пусть каждый месяц? Или хотя бы раз в год?
– Продолжи логическую цепочку и придешь к правильному выводу.
– Раз в… жизнь?
– Угу.
– И я тоже.
Теперь заинтересованно приподнялся я:
– Уверена?
– На все сто.
Я покосился за ее спину.
– На нем?
Тома тоже обернулась, оглядев поклонника. Сморенный сном, он посапывал на боку в нескольких метрах от нас, белая грива красиво разметалась по лицу и плечам, мышцы бугрились, мужские особенности невинно вывалились.
– Разве плох? – Тома не сдержала довольной улыбки.
– А тебе только это нужно?
– Хочу быть счастливой. Исхожу из этого.
– Я тоже. Поэтому не тороплюсь. И тебе не советую.
– Знаешь что… – Тома долго подыскивала соответствующие резкие слова, но вдруг выдохнула: – Давай спать.
Утром поднялись по сигналу. Навстречу длинными караванами тянулись нескончаемые деревья. Стая уходила все дальше и дальше от дома. Километр за километром. Час за часом.
В какой-то миг произошло невероятное. Глаза видели, сознание отказывалось воспринимать как реальность.
Волки. Сразу несколько. Не испугавшиеся, не поджавшие хвосты. Они спокойно вышли из леса нам навстречу. Задницы виляли, как у собачонок при виде хозяина. А сбоку открылась взору прелая гора сена. Причал. Вон и флаг неподалеку, на палке над самым высоким деревом. Мы вернулись туда, где все начиналось.
Взгляд с жадностью ощупывал окрестности. Найти бы хоть какую-то зацепку. Работает ли портал в обратную сторону? Если да, то как? Прибыв сюда, мы упали с высоты многих метров. Где эта точка? Выделяется ли как-то?
Никак. Небо над причалом было буднично голубым и унылым. Ни облачка, ни, тем более, воронки, что утащила из нашего мира. Можно попробовать попрыгать или соорудить над сеном подобие деревянной вышки, чтобы забраться повыше…
Не верится, что сработает. И никто не даст этим заниматься. Вариант с воздушным шаром на сегодня оптимальный. Летать на разной высоте в разных направлениях и искать путь домой. Другое в голову пока не приходит.
Волков перед нами стало больше. Никто не всполошился, словно ждали именно этого. Вот она, цель похода? Встреча с добрыми волками?
Всей немалой стаей волки с восторгом бросились нам навстречу. Они стали играть с человолками! Играть!!! Беситься, толкаться, озорно покусывать, кувыркаться и бороться. Как же это?! Заклятые враги, разные полюса пищевой цепочки. Волки охотятся на людей, человолки – на волков. И – такая дружба?!
Нас с Томой новые знакомые настороженно обнюхивали и пока обходили. Один мелкий щенок не выдержал, подбежал. Хвостик усердствовал не хуже автомобильного дворника в ливень, язык лизнул Тому прямо в удивленно раскрывшиеся губы. Маленькое чудо радостно присело, глядя круглыми глазами. Ми-ми-ми, милейшее зрелище. Тома растаяла. Нахаленок был прижат к груди, Тома с блаженной улыбкой стала кататься с ним по траве, щенок ликующе встявкивал.
Меня, к счастью, такое удовольствие миновало. Не мое это. Я наблюдал за происходящим как бы со стороны, сжатое в пружину тело оставалось в боевой готовности – на всякий случай. Волки это чувствовали и не подходили. Я стал похож на шпиона во вражеском лагере, которого все заметили и обходят стороной.
Общее веселье длилось недолго. Наигравшись, две стаи двинулись в одном направлении, слаженно и деловито. Два вожака – наш и волчий – вместе указывали путь. Они выглядели побратимами, которые встретились после разлуки. Никакой конкуренции, выяснения, кто главнее. Полное равенство и доверие.
Шли через лес. Мохнатые и голые тела неслись по траве и продирались через кустарник – вперемешку, без разделения на своих и чужих. Темнело. Слившуюся стаю это не смущало. Только шуму становилось меньше. Звери двух видов постепенно серьезнели. В каком-то месте перейдя на крадущийся шаг, все, наконец, остановились. Вперед ушли разведчики – по два человеко-зверя и волка. Одни вглядывались, вторые внюхивались. Отличный симбиоз.
В наступившей тьме мы просидели не меньше пары часов. Тела затекли. Двигаться и потягиваться вожак не запрещал, но любой звук пресекал на корню.
Вернувшаяся разведка предложила следовать дальше. Пробирались мы аккуратно, без единого шороха, что в темноте оказалось делом непростым.
Лес кончился внезапно, и тьма вместе с ним. Освещенная лунным светом, словно игрушечная, впереди прорисовалась деревня. На возвышенности жались друг к другу мрачные ряды хибар. Волны жилищ расходились от центра, занятого конюшней, амбарами и прочими хозпостройками. Двери домов располагались сзади, каждая глядела внутрь деревни, во двор, у дверей сушилось на веревках белье. Наружу из жилищ щурились узкие, словно бойницы крепости, оконные проемы. Собственно, именно бойницы. Стекол здесь не знали, ставнями, насколько я видел, нигде не пользовались.
