Вообще, зря мы стремились заполучить свою школьную одежду и доспехи. Не влезли бы. Оба. Разница в том, что я раздался вверх и вширь, а Тома вперед повыше живота и назад и в стороны пониже. Теперь никто бы не перепутал.
– Представь своих спутников, – осторожно попросил Тому папринций.
Кристина прижалась к нему, донесся шепот:
– Так похож на Чапу. – Ее лицо качнулось в мою сторону. – Только грубый. И голос другой.
Я сдержался, чтобы не улыбнуться. Дядя Люсик озвучил мысль громко:
– Молодой человек очень похож на ангела Чапу из школы.
– Ему все так говорят. – Тома спрятала усмешку за изрядно поеденной молью солидностью, спешно вытащенной из ненужного хлама – здесь она царевна все-таки, а не хвост моржовый. Нужно помнить и соответствовать. – Поэтому я назвала его Чапой.
– Разве это мужское имя? – Кристина хлопнула ресницами и в детском жесте изумления накрыла ладонями щеки.
– Прозвища пола не имеют, – сказала Тома, опередив меня и папринция. – К примеру, неряха – он или она?
Продолжения не потребовалось.
– А это Юлиан, – представила Тома последнего члена команды.
Он скромно кивнул. Кристинин взор попорхал по его выпуклым кубикам пресса, по невероятным пластинам груди, по роскошной свалявшейся гриве, с которой по-прежнему текло, и царевна уточнила главное, пока упущенное:
– Они кто?
Дядя Люсик замер. Главный вопрос. От того, как мы справимся, зависит будущее. Убрать свидетеля – вариант только для маньяков.
Опустив взгляд, Тома объявила:
– Мои невесторы.
– А они не…
Кристина знала о причале. Мы неподалеку. К тому же, явились голыми. Она жаждала любого объяснения, только бы не услышать страшное слово «черти», которое ее губы не смогли даже выговорить.
– Они местные, – успокоила Тома.
Дядя Люсик задумчиво скреб щеку, заросшую курчавой сединой:
– Слишком легко бросила слово «невесторы». Тебе известно все, что к нему прилагается?
Позвоночник Томы совершил невероятное и от удивления выпрямился больше, чем от долгих упражнений.
– П-прилагается? – с неожиданным заиканием повторила она.
– Ясно. – Дядя Люсик смотрел серьезно, голос был задумчив. – Думала, что как у… вас. У ангелов.
– У ангелов не так? – Мелко заморгавшую Кристину распирало от нового и разного, нахлынувшего в таком количестве. – Но невесторы – это же здорово!
– Это уйма прав и обязанностей, – хмуро сказал дядя Люсик. – Произнеся это слово, ввергаешь себя в необратимую череду последствий.
Настала Томина очередь хлопать глазами.
– Каких?
Она вдруг поняла, что раньше чего-то не понимала.
– Как только слово выйдет в мир, в тот же миг завертится не зависящая от тебя машина семейного права. – Казалось, папринций забыл пальцы на щеке, продолжавшие протирать ее чуть ли не насквозь. Мысли при этом находились далеко и обратно не спешили. – Высокие инстанции начнут готовить необходимые процессу события. Для начала тебе придется расстаться с Чапой и Юлианом на длительный срок.
– Зачем?
– Их надо отправить на обучение.
– Чему?!
– Куда? – одновременно втиснул я.
– В невесторий! – радостно подсказала Кристина.
– Обучению чему? – настоивала на своем Тома.
– Быть правильным мужем, – объяснила Кристина. Весь ее облик сообщал, что лучше нее специалиста в данном вопросе не найти. – Научат этике, душевнике, радологии, искусству ловиласки, физике, способам утешения… Без невестория никак. Зачем тебе глупый неумеха, с которым не только хорошую вотчину не приобретешь, но и свою потеряешь?
Тома развела руками.
– У меня нет вотчины.
– Если определили в школу – есть шанс, что будет.
Папринций кивнул, одобряя логику девочки. Тома временно онемела – улетела в лабиринт грез, поперек которого грохотал бульдозер фактов. Юлиан с любопытным беспокойством ерзал, переводя взгляд с одного говорившего на другого.
– Где находится этот невесторий? – вернулся я к своему замыленному вопросу.
– Это отделение сестыря, – сказал дядя Люсик. – Недалеко от ее вотчины.
Кристина, на которую указали, радостно кивнула:
– Всего день пути, можно в гости ходить. – Она надула губки. – Если бы пускали.
Ее пальцы принялись накручивать свисавшие на плечи темные кудряшки.
– Расскажите тогда, что такое сестырь, – попросил я.
Дядя Люсик с болью закусил губу. Тома перехватила его взгляд и решительно влезла:
– Да, я же не местная, я ангел, я не знаю.
Ага, сестырь настолько известен, что не знать деталей для местного невозможно. Это как взрослому русскому спросить другого русского, что такое Москва.
Спалился, шпион инопланетный. Но – повезло: не обратив внимания на промах, Кристина принялась водушевленно рассказывать Томе:
– Он как крепость, только маленький. Я проезжала мимо, все видела сама, своими глазами. Бывают просто храмы, которые в вотчинах, а сестырь – он один такой. Это сразу несколько башен-храмов, они соединены общей стеной, внутри – поселок и главная башня сестричества. Там живет архисестрисса – глава всего сестричества. И ежегодно собирается Совет сестер.
– Раз в год обязательно и по необходимости, – дополнил педантичный дядя Люсик.
Я представил нечто вроде замка-монастыря или кремля.
– Значит, невесторий… – начала Тома.
– Школа для невесторов, – четко сформулировал дядя Люсик. – На три месяца. В добровольно-принудительном порядке. Отдельный комплекс внутри сестыря.
– А сестрог где? – поинтересовался я.
– Зачем тебе? – насторожился папринций.
– Лучше в невесторий, – хихикнула Кристина. – Жизнь за женой, но на свободе.
– Просто спрашиваю, – уже пожалел я.
Дядя Люсик понял, что вопрос неспроста.
– Сестрог там же. А что?
– Крепостного западной границы Шербака, – сказал я, – по прозвищу Шурик… – тут лицо папринция побелело, – отправили в сестрог.
– О ком вы? – закрутила головой любопытная ученица.
– Он помог нам, – сказал я.
– Ответно мы хотим помочь ему, – дополнила Тома.
– Сделаю все, что в моих силах, – сдержанно выговорил дядя Люсик, давя бурю внутри. Состояние выдали только натянувшаяся кожа на лбу и задрожавшие пальцы. Но только мне, видевшему больше других, потому что я знал, куда смотреть.
