– Ну, женские: Сутырка, Чуня, Конюша, Чума, Ципирка, Другиня, Смиряйка, Некраса, Галушка, Прокуда, Торопка, Метла, Ищута…
Тома выпятила губки:
– Мне не нравится.
– На один раз сгодится, – оспорил я. – А то припечатаю на всю жизнь Чуней или Прокудой.
– Еще скажи Чумой.
– Будешь Ципиркой. Есть в тебе что-то ципиристое.
Дождавшись конца нашей перепалки, Кристина продолжила:
– Мужские…
– Давай! Скажи такое, чтоб им на смертном одре икалось! – кровожадно подтолкнула Тома.
– Где?
– На кладбище, – пояснил дядя Люсик.
– Ну, Курдяп, Шелпяк, Улыш, Юмрак, Чечуля, Рык, Сугоняй, Кудаш, Весник, Лазук, Неждан, Ярец, Вардамай, Рябуха…
– Достаточно. Дядя Люсик, а нужны ли мне и Юлиану другие имена?
– Грозна свое меняла. Думаю, все свидетельства благородности рыкцари недолюбливают. Юлиана переименовать обязательно. Чапа – тоже имя спорное, уж очень издалека у него ноги растут.
Я принял решение:
– Юлиан будет Юмрак, тоже на «ю», чтобы не спутать, а я…
– А ты Курдяп! – отомстила Тома. – Есть в тебе что-то курдяпистое.
Мы приближались к лазу.
– Чем будем вязать руки? – Тома по очереди оглядела каждого. Остановилась на мне. – Твоей пращой. Разорвать пополам, как раз две веревки получится.
– А если еще пригодится? – Я отвернулся и оторвал подол длинной рубахи, убавив ее на ширину ладони. – Вот. На двоих хватит.
Мы пришли. Срочно требовался гениальный план с ошеломительным дебютом и матом в два хода, но голова оказалась пустой, как пивная бочка к концу дойчландского октоберфеста. Оставалось поверить народной мудрости, что не нужно жаловаться на отсутствие мыслей – вдруг это были бы плохие мысли?
Глава 7
Снаружи ход не охранялся. Все правильно, изнутри один человек с гнуком или просто с мечом сдержит любое несметное воинство, вынужденное спускаться по одному.
– Есть кто? – проорал я вниз, стараясь не подставлять голову под прямую наводку. – Свои идут!
– Свои все дома, – донеслось из глубины горы.
– Новые свои, – крикнул я. – Едва пробрались.
– Сколько вас?
– Трое. И двое пленных. Поймали тут неподалеку.
– Старый хрыч и малявка?
Дядя Люсик и Кристина дружно поджали губы: обидно, в самом деле. Я развел руками и подтвердил в лаз:
– Они самые.
– А вы кто?
Дядя Люсик прошептал мне:
– Кто – в смысле чьи. Как в девяностые.
Он прикусил язык, но пронесло: Кристина, в полушоке от происходящего, не заметила нового слова, посчитав чем-то взрослым, до которого еще не доросла.
– Кудеяра Лесного.
– Видать, издалека?
Припомнилось, что Кудеяра разбили под сестырем.
– От самого сестыря.
– Сколько дней добирались?
В моих глазах мелькнула паника.
– Сколько? – умоляюще обернувшись к Кристине, шепнул я едва слышно. – Ты же рядом живешь.
– Неделю-две, – вымолвила она.
– Скажи – месяц, – шепнул дядя Люсик.
– Около месяца, – выкрикнул я.
– Как кличут? – донеслось снизу.
– Курдяп, а тебя?
– Вы пришлые, вы и представляйтесь. Кто остальные?
– Представимся командиру.
– У нас нет командиров, – донесся хохот. – Мы все равны.
– Старшему, – подсказал дядя Люсик.
– Старший-то у вас есть? – крикнул я.
– Должен же кто-то отвечать за безобразия. – У разбойника внизу было хорошее настроение. – Спускайтесь. Сначала – добычу, затем сами.
Кристина отпрянула в ужасе.
– Вот еще, – крикнул я вниз. – А если ты не тот, за кого себя выдаешь? Вдруг засада?
– А вдруг вы не те, за кого себя выдаете? – донеслось в ответ.
Разумно. Дядя Люсик приложил ладонь к груди и кивнул, потом указал на Кристину и отрицательно потряс пальцем.
– Ладно, – крикнул я. – Спустим. А как? У нас нет длинной веревки.
– Добыча связана?
– Только руки.
– Развяжите, пусть лезут сами, невелики бойцы, когда под присмотром. Веревки киньте мне, я тут сразу свяжу.
Я сбросил в дыру первый лоскут. Дядя Люсик сел на каменный край и нырнул ногами вниз, распираясь в стены где-то ниже. Вскоре донесся стук ног об пол, затем несколько ударов.
– У-у, зверюга, а прикидывался доходягой.
Папринций мужественно снес побои. Его связали.
– Давай малявку!
Но в дыру уже лез я – закрыв глаза еще снаружи, чтобы заранее привыкнуть к темноте.
– По очереди. Мы себя подтвердили, хотим глянуть, с кем разговариваем.
Еще не договорив, я упал на дно каменного колодца.
Заслонясь связанным папринцием, рыкцарь угрожал мне направленной в грудь стрелой на взведенном гнуке. Страж входа был один.
Я с показной невозмутимостью расправил плечи и крикнул вверх:
– Все нормально, спускайтесь.
– Давай малявку, – потребовал страж. – Или убью. Меня поймут.
– Девчонку, – крикнул я вверх.
Шаг вбок не изменил ситуации: рыкцарь диагонально шагнул за пленника, держа меня на прицеле. Не доверяет. Интересно, как он собирается вести нас к своим.
Или… не собирается?
Сверху прилетела длинная тряпочка, затем осторожно спустилась Кристина. Подготавливать зрение к резкой перемене освещения она не умела и растерянно моргала, ничего не видя во тьме подземелья.
– Вяжи, – приказал страж.
Что-то меня напрягло. Вроде, все получилось как запланировано, скоро все будем внизу, охранник один. Почему душа не на месте?
– Отойди подальше и вяжи, – вновь скомандовал страж. – А ты, дрянь, не шевелись, любое движение – смерть.
Бледная как труп, Кристина протянула мне руки.
– Сзади вяжи, – донеслось от стража.
Точно, дяде Люсику он связал руки за спиной. Кристина развернулась, подав руки назад, я принялся обматывать ее запястья.
– Крепче затягивай! – потребовал страж.
– Куда ж крепче-то? – огрызнулся я, делая вид, что тяну изо всех сил.
– Покажи. Нет, отойди, а она пусть покажет.
Мне стало предельно ясно: убедившись в надежности крепления рук пленников, он пристрелит меня. Затем, как в тире, расстреляет приземлившегося Юлиана, который уже лез сверху. И одной стрелой снизу расправится с Томой.
