– Откуда ты? Как? – едва слышно шептала Тома в ухо Дарьиной дочки.
– Потом. Сейчас не могу.
Недавняя пленница еще не пришла в себя. Тело дрожало и не хотело держать себя. Ноги подгибались.
Со времен школы Варвара изменилась. Она повзрослела даже больше, чем все мы. Наши руки удерживали от желания упасть высокую широкобедрую девушку с лицом былой Варвары. Можно сказать – молодую женщину. Узнавались ямочки на щеках, притопленные большие глаза, чувственный рот. В остальном…
Крупные зубы потеряли белизну. Волосы из светлых превратились в серые, свисавшие на грудь кончики взвихрялись в стороны, остальные напоминали использованный веник. Штаны – грязные, в неприятных разводах, на них ниспадала еще более грязная незаправленная рубаха, мятая и порванная на спине. Обувка держалась на честном слове.
Юлиан сообщил на пределе слышимости:
– Там, ближе к главному залу, мужской труп.
– Это ты его? – склонился я к Варваре.
Она кивнула, спрятав лицо на груди Томы.
Юлиан поинтересовался:
– Я отобрал у нее меч. Вернуть?
– Конечно! – эмоционально распорядилась Тома.
Меч, ранее угрожавший Варваре, перекочевал в ее руки. Клинок Юлиана по-прежнему висел в ножнах на его поясе.
– Давно? – Папринций кивнул в сторону трупа.
– Минуту назад, – с содроганием выдавила Варвара.
– Сейчас будет погоня, – сообразил Юлиан.
Тома уточнила у Варвары:
– Их осталось пятеро?
– Да.
– Сколько человек стережет учениц?
– Постоянно – двое с гнуками.
– Всего двое?!
– Когда Кристина с папринцием исчезли, нас связали вместе вплотную друг к другу. Ни двинуться, ни пошевелиться.
– Ты отпросилась по нужде?
– Больше не выводят.
– Но как же?..
– Никак.
Юлиан знаками показал, что уйдет вперед и спрячется над камнем в боковом ходе.
– Как же ты?.. – не терпелось Томе.
– Стала заигрывать со старшим, – чуть слышно выдавила Варвара. – Он распорядился отвязать меня и повел сюда. Я улучила момент…
Вдали раздался шум, заиграли отсветы движущегося огня.
– Отойдите влево. Дядя Люсик, вы тоже, – скомандовал я.
Кристина спряталась за меня, мы с ней отступили вправо. Юлиана уже не было видно. Центральный проход остался чист.
Их было двое, у одного прыгающий по сторонам натянутый гнук, у второго факел в левой руке и меч в правой.
– Волк ему в глотку и второй в задницу. Говорил же я, что добром не кончится, – причитал факельщик, склоняясь над найденным телом.
Второй, остановившись, рыскал взглядом по темноте. Прекрасная цель – подсвеченная, ненадолго замершая. Я выпустил стрелу по лучнику. Гм, гнучнику. Далековато, но у меня был опыт стрельбы. Я целился прямо в сердце.
Гнуковладелец чертыхнулся. Раскрывшаяся ладонь выронила оружие. Вторая вытащила мою стрелу из пробитого запястья. Рыкцарь заорал благим матом и побежал назад.
Вот мне и опыт.
На убегавшую спину спрыгнул Юлиан, появившийся ниоткуда. Оседлать шею не получилось, раненая рука не удержалась, да и разбойник мощно дергался. Добавила проблем еще одна стрела, прилетевшая со стороны папринция. Вместо спины корчившегося на полу гнучника она пробила его вторую руку и застряла острием в бедре Юлиана.
Факельщик ругнулся и помчался назад. Моя стрела ударила его между лопаток. Из левого пещерного отвода выскочили две фурии с мечами наголо и принялись рубить обоих врагов, превращая их в кровавое месиво.
Режим тишины отменялся.
– Вперед! – скомандовал я, бросаясь к главному залу.
– Стоять! – зычно прилетело оттуда. – У нас заложницы. Еще шаг, и начнем резать. По одной. У вас на глазах. Если вам дороги их жизни…
– У нас тоже заложники, – громко сообщил я из-за последнего рубежа, стараясь не выглянуть под возможный обстрел. – Вы. Если вам дороги ваши жизни, советую быстренько убраться, снаружи никто не ждет. Если вы этого не сделаете…
– Вранье, – донесся голос одного разбойника оставшимся двум другим. – Нас хотят выманить и расстрелять.
Судя по всему, они рассредоточились по разным углам зала.
– Тыря, что снаружи?
– Никого, минуту назад смотрел.
– Старший убит, – продолжил я капать на мозги разбойников. – Рядом еще три трупа людей, которые не умели договариваться. Повторяю, у вас осталась последняя возможность уйти.
– Мы возьмем по заложнице!
Ага, уже не возражают, обсуждают варианты. Лед тронулся, господа присяжные заседатели.
Позади меня скопилась моя маленькая армия. Перевязанный Юлиан хромал, его поддерживала Тома. Дядя Люсик разводил руками, пытаясь как-то оправдаться, гнук он отставил. А зря, оружие могло понадобиться в любую секунду. Варвара и Кристина до побеления пальцев сжимали рукояти неподъемных рыкцарских мечей, с которыми справлялись исключительно со страху.
– Никаких заложниц. Выход простреливается. Кто хочет уйти – идите, потом начнем стрелять. Считаю до десяти.
– Что ты можешь один? Пусть еще кто-нибудь подаст голос.
– Предсмертные голоса убитых товарищей ничему вас не научили?
Я обернулся к своим:
– На счет три во всю мочь кричим «Ура».
– Ура? – удивленно глянули Варвара и Кристина.
Юлиану было все равно, что кричать. Хоть рычать.
– Да. – Мне было не до филологических разборок. – Раз, два…
– Уррррраа-а-а!!! – прогрохотало под сводами в шесть глоток, еще долго отдаваясь эхом.
– Кто это? – спросил один рыкцарь другого.
– Не царберы, не войники.
Задумчивая пауза не затянулась, я даже не успел ничего придумать.
– Вы не умеете стрелять, гнуком владеют только свободные рыкцари! – Обратившийся к нам голос был немного потерявшимся. Человек сомневался. Искал возможности. Заодно сразу искал оправдания. Он хотел жить. Нужно дать ему такую возможность, тем спасти жизни учениц.
– Видишь мешок у входа? – крикнул я в зал. – Смотри.
После двух раз рука и глаз уже пристрелялись. «Тмм-вшш-чпынк». Кожаное оперение заколыхалось на воткнувшемся древке прямо по центру мешка.
– Итак, считаю до десяти.
– Мы не верим, что нам дадут уйти! Что предложишь, кроме своего слова?
Мелькнула идея.
– Выводите учениц, пусть они перекроют собой выход от нас. Через десять секунд начнем штурм. Раз. Два.
