Она с удовольствием опоясала меня, скрепив конструкцию узелком.
– Теперь ты тоже похож на человека.
Я вручил ей берестяную миску.
– Пей чай, пока горячий. И рассказывай, откуда веревка. Самодельная, вижу, но из чего?!
– Кусачую траву знаешь?
– Крапиву?
– Так тоже называют. Я надергала ниточек с центральной хворостины, перекрутила, и получился тросик. Из кусачки столько всего можно сделать! Даже ткань можно, а потом – полноценную одежду.
– Надеюсь, не придется. – Только тут я заметил, что Марианна безостановочно чешет пальцы. – У тебя же, наверное, руки…
– Ага. – Царевна выставила вперед открытые ладошки. – Горят. Как щеки, когда ходила без одежды, и как попа до сих пор, после твоих спасательных работ.
Я помахал перед ее носом указательным пальцем:
– Сама просила!
– А ты рад стараться.
Не пойму: она возмущена или довольна?
– Но ведь сама просила, – укоризненно и уже не столь решительно напомнил я еще раз. – Хочешь сказать, что опять, как на озере: разрешила делать то, что хотелось мне?
– Не представляешь, как хочется ответить «да», – засмеялась Марианна. – Но я действительно согрелась. Даже чересчур.
Еще раз отхлебнув из берестянки, она блаженно закатила глаза, после чего резко придвинулась, а голос снизился до шепота:
– Ответь только на один вопрос. Тебе понравилось?
– Провокаторша. – Я легонько отпихнул ее, так, чтоб не упала и не расплескала чай. Но чтоб все поняла.
– Ты не ответил.
– Садись, ешь. Остывает.
– И все же. – Она плюхнулась на траву рядом с разложенными яствами. – Ой!
Юбка из веток оказалась со своими особенностями, и некоторые из особенностей отменно кололись.
В битве духовного, телесного и желудочного запросов пока выигрывал духовный. Есть хотелось неимоверно, но царевна, несмотря ни на что, терпеливо ждала ответа. Пришлось признаться.
– Я был зол на тебя. На то, что ты натворила. И что мы едва не погибли из-за твоей выходки. В общем…
– Тебе понравилось. – Марианна удовлетворенно кивнула и принялась за еду. – Что это?
Вынутые из золы крепкие комочки выглядели странно.
– Улитки.
– Те самые, которые висят на траве? – Вслед за мной Марианна осторожно попробовала новую еду.
– Печеные улитки. Запекаются как… – чуть не сказал «картошка», но привычного корнеплода в стране башен я не видал, – как обычные овощи в углях, минуты три.
– А это? – Марианна всыпала в задранный кверху рот горстку чего-то подгорелого. На зубах захрустело.
Я отвернулся.
– Тоже улитки. Гм, чищенные.
Ненавижу врать, но признаться, что царевна жует жареных червей, значило надолго испортить ей аппетит. А мне не привыкать, и живыми ел.
– Чудесно. А это? – Марианна потянулась к «шпажкам».
– Держи за палочку и жарь на огне секунд десять.
Марианна сделала, как сказали, и через некоторое время с чувством облизнулась:
– Восхитительно! Внешне немного напоминает кузнечиков. Что это?
– А надо раскрывать секреты шеф-повара?
– Я тоже хочу научиться готовить! Вдруг пригодится?
Убедительный довод. Я рассказал:
– Ты угадала, это кузнечики, уже с оторванными головами и, для безопасности, выдавленными внутренностями. А вот, попробуй…
Подняв палочку с умопомрачительно пахнувшим лакомством, намного превышавшим размеры кузнечика, я замер, не зная, как продолжить.
– У нас в долине… – Снова придется обманывать, Ох, доиграюсь. – Это считается большим кузнечиком. Тоже прыгает, тоже зеленая. Думаю, и у вас их едят?
– Подожди. – Веки Марианны замелькали со скоростью ног удирающей кошки. – Это… квака?
– Ну… видимо, да. Сейчас она без кожи и внутренностей, жареная. Держи. – Я протянул палочку с нанизанным мясом лягушки.
К счастью, у Марианны не нашлось предубеждений против «большого кузнечика». Пожевав, она поерзала, словно это было у нее как-то взаимосвязано, и расплылась в довольстве:
– Волшебно.
Вскоре все было съедено и выпито. Мы попытались отвалиться на траву… и не смогли.
– Чертовы ветки! – Марианна в ярости вскочила, хватаясь за уколотые попу и спину.
– Не ругайся.
– Прости. Я была так рада, что придумала одежду… – Она вновь залезла рукой под ветки и дико там все расчесала. Жесткие, остро обломанные концы, которыми «веники» держались на веревках, впивались в тело. Изгибаясь, чтобы избавиться от одного укола, царевна получала сразу несколько в других местах. – Придумала, но не продумала. Что будем делать?
– Сейчас нам надо отмыться и, насколько хватит сил, двигаться дальше.
Во время обеда я довел найденную дубинку до нужной кондиции и теперь не расставался с ней. Обезьяна с палкой – уже не обезьяна. На душе потеплело: в руках появилось какое-никакое, а оружие. Я почувствовал себя мужчиной.
Мы двинулись к запруде. Вода расступилась, оказавшись довольно теплой. Всего-то по колено, потому и прогрелась. Деревянное оружие я воткнул в ил поблизости, чтоб оказалось под рукой, если что.
– На время мытья и купания этикет отменяется, – объявил я, скидывая «юбку».
Царевна, временами обладавшая немалым здравомыслием, не стала возражать и тоже оставила лишнее на берегу.
Она пристроилась рядом. Движения, горячий чай, уютное сидение у полыхавшего костра – и о недавней борьбе с холодом даже не вспоминалось. Сейчас главными заботами стали усталость и наш внешний вид чумазиков, вывалянных в грязи и золе.
Долго косившаяся на мои активные действия Марианна улучила момент:
– Можно, я?
Меня как током шарахнуло.
– Нет!
Я резко отвернулся.
– Но ведь я уже… мыла.
Еще долго мне будут аукаться щекотливые приключения на апельсиновом озере.
– Тогда все было по-другому.
– Разве? – Марианна разницы не видела.
Не видела ли? Не важно. Я теперь видел.
– Кардинально по-другому.
– Чем же?
– Ты была мне никем.
Царевна замерла:
– А сейчас?
Кто за язык тянул. Я сделал неопределенное движение плечами.
– Сама видишь, мы стали больше, чем друзья. Не хочу, чтобы желания подсознания вмешались в желания сознания и сломали установленные самому себе принципы.
