До утра, как я понимаю, кормить не будут. Значит, надо спать. Я выбрал местечко в углу, оставив достаточно место между собой и обнявшимися сестрами. Марианна не торопилась.
– Сделаем так, – сказала она, развязывая узел на боку.
Зимун удивленно приподнял голову, сон пропал из его глаз, рука непроизвольно схватилась за оружие: пленница шла к нему, прямо на поднявшийся меч.
Острие уперлось в тугие капельки. Они дрогнули вместе с клинком, на который почти напоролись, и только тогда Марианна остановилась. Между острыми конусами появилась красная отметинка от встречи кожи с металлом. Ни слова не говоря, Марианна надрезала о лезвие меча угол снятого платка и пошла обратно, разрывая полотно на два больших треугольника. Один царевна протянула с готовностью ухватившей Любе, второй повязала на место и только тогда прилегла рядом со мной. Люба завозилась в сене, опоясываясь. На этот раз она отдала предпочтение не голове.
Стражи в замешательстве переглянулись.
– Нельзя! – строго сказал Зимун, а двое других закивали. – Разрешили только тебе.
– Думаете, она в этом убежит? – Марианна качнула головой на побелевшую Любу.
Та обратилась в соляной столб, только лежащий и пухлый. Не столб, а, скорее, сугроб.
– Считаю до трех. Один, – начал Зимун. – Если она не снимет, то тебе, нахалка, не сдобровать. Два.
Люба, только что затянувшая узел, принялась суетливо развязывать его дрожащими пальцами.
Марианна медленно протянула:
– А если я поцелую одного из присутствующих здесь воинов, девушке оставят платок?
Челюсти упали у всех, и сидевших, и лежавших.
Стражи почувствовали приключение. Осанки выпрямились, словно по каждой спине утюгом прошлись.
Припомнилась дискуссия с толстяком: «Девчонок не трогать! – А если они нас? – Неприятности мне ни к чему. – А если неприятности будут от них?» В ответ заказчик акции перевел стрелки на самих жертв обстоятельств: «Неприятностей не будет, правда, детки?»
Я читал, что у бизнесменов и бандитов существует любопытный выход из тупиковых ситуаций, которые кажутся нерешаемыми. Он совершается через конфликт, то есть через его создание или обострение. Нечто происходящее между вовлеченными сторонами доводится до абсурда или просто до точки кипения, за которой должен последовать взрыв, после чего все участники, до того момента настроенные стоять на своем, вдруг начинают искать компромисс. Все предельно логично: люди мечтают о чужом, но ненавидят отдавать свое. Они хотят прибыли, а не проблем. Пока нет угрозы, нет и желания идти на уступки. Мировые насаждатели демократий пошли дальше, они научно обосновали и создали на этой базе новое направление в политике – управление через создание хаоса. Если где-то хочется что-то забрать (ресурсы или власть), а желающих добровольно отдать не находится, нужно всего лишь создать хаос – конфликт или серию конфликтов, в которых многие многое потеряют. И тогда, чтобы сохранить хоть что-то, измотанные конфликтом стороны с удовольствием поделятся тем, что требуется. Собственно, ничего нового не придумано, старинный принцип «Разделяй и властвуй» осовременился и получил развитие. Родительница Марианны была в курсе теорий управления через хаос, должность властительницы вотчины обязывала, и фразы, которые проскальзывали в разговорах с Томой, уверили меня в этом. Дочка, видимо, внимала и училась. Или интуиция сработала. В любом случае, насколько неожиданно ни выглядело бы ее предложение, внутри сидел точный расчет. Либо случится конфликт, который выведет к необходимости что-то решать на пользу создателю ситуации, либо создастся хаос, откуда тоже можно куда-нибудь вырулить. Или, если сработает древнеримский первоисточник этих версий, единый противник разобьется на враждующие группировки, которыми, при должных умении и везении, можно манипулировать. Стороне, которой нечего терять, любой из вариантов давал сплошные плюсы.
Царевна молча смотрела на стражников.
– Выбирай, – почему-то просипел Зимун, до сих пор на голос не жаловавшийся.
– Я не слышала подтверждения.
– Пусть оставляет, – вторично не совладав с голосом, прохрипел Зимун.
В ожидании дальнейшего он поднялся вровень с остальными. Три горящих суровых взгляда сошлись на лежавшей в сене Марианне.
Она хмыкнула:
– Хорошо. Я сдержу свое слово, а вы свое.
Царевна повернулась ко мне, склонилась, и моих губ коснулся влажный пожар.
Я, как бы это сказать точнее… ну, пусть будет – обалдел. Ошизел. Опупел. Офонарел. И еще много столь же нелитературных, но очень точно передающих нужный смысл глаголов, начинавшихся на «о» и заканчивавшихся на «ел».
Ожидалось все что угодно, только не то, что произошло.
– Ты сказала – одного из нас, – после секундного шока вымолвил Мураш.
Зимун заржал как сивый мерин.
Кубарь, только теперь осознававший всю глубину вероломства, сурово напомнил:
– Она сказала: одного из присутствующих здесь воинов.
– Он, – губы Марианны нехотя оторвались от меня, – настоящий воин. Не верите – дайте ему меч.
Зимун вновь стал серьезным, хрип из голоса пропал:
– Воином человека делает не оружие. Согласится твой братец сойтись с одним из нас врукопашную? Если положит на лопатки – признаем, что да, воин, и мы слово сдержим, а если проиграет – за попытку обмана поцелуешь каждого. Идет?
Выдумка, казавшаяся коварно-правильной и хитрой, завела не туда. Опередив начало откатных маневров Марианны, я резко поднялся:
– Идет.
– С кем хочешь драться? – Зимун похрустел костяшками пальцев, с силой уперев сначала правый кулак в левую ладонь, а затем левый в правую. – Думай: Кубарь массивнее, Мураш проворнее. На меня лучше не гляди, недорослик, если жизнь дорога. Но выбор за тобой.
– Выбираю тебя.
Главное правило драки: если она неизбежна, бейся с самым главным. Или самым сильным, если непонятно, кто главный. И бей первым. Это единственный шанс на победу. Заречная «молитва бойца» правильна в каждом слове.
Зимун хмыкнул и почесал нос.
– Начало хорошее. Что ж, на воина он и вправду похож. Драться будем завтра и не здесь, иначе разнесем халабуду вдребезги. Сейчас всем спать. А ты, милашка, – Зимун глянул на притихшую Марианну, – готовься. Я о-очень долго целую. – Он расплылся в улыбке. – Но зато о-очень сладко…
Глава 4
Не спалось. Рядом ворочалась бедовая напарница по приключениям. Дальше, за ней, скорее всего, тоже не спали.
Царевна легонько толкнула Любу и Феньку и указала на расположившуюся у дверей стражу:
– Кто они?
Сестры пожали плечами. Отец с детьми секретами не делился.
– В поселке есть представители власти? – так же шепотом спросила Марианна.
