Или я чего-то не знаю?
Глава 5
В одной руке держа нож, другой я буксировал спотыкавшуюся Любу. Фенька тащила припасы. Мы шли прямо за сгинувшими в ночи поединщиками. Тьма и тишина. Куда идти? Разницы не было, главное – уйти как можно дальше от жуткого жилья. Вонь от поселка и темнота не давали найти следы. Оставалась надежда, что в лесу я сориентируюсь. Не могли два бегущих напролом и машущих оружием человека не оставить информации внимательному взгляду.
На неровной бугорчатой почве ноги скользили и едва не подламывались. Фенька тоже периодически спотыкалась, но каким-то чудом каждый раз удерживаясь в вертикальном положении, словно игрушка Ванька-встанька.
Сглазил. Котомки полетели в грязь вместе с их носительницей. Отплевываясь, Фенька поднялась и спросила о том, что волновало всех нас:
– Марьяна его убьет?
– Вряд ли.
Я дружил с логикой.
У царевны нет шансов, если только она не подстережет как-то из укрытия или противник допустит оплошность. По тому, как Зимун обманул меня, не верилось, что его поймаешь на хитрость. Скорее, поймает он.
Пройдя некоторое расстояние пьяным качающимся паровозиком, стало понятно, что нужно разделиться. Девчонки для меня – балласт. Теперь у нас с Марианной есть оружие, а это значит, что появился шанс пробраться к реке в меру живыми. А Любу и Феньку дома отец ждет.
Люба потихоньку приходила в себя:
– Что с нами теперь будет?
– С вами – ничего. Идите домой.
Ох, как на меня посмотрели… Будто на приеме в высшем обществе я непечатное слово сказал. Вскинулись два возмущенно-сердитых лица, а Люба, поняв, что я не шучу, побледнела:
– Феньке ничего не скажут, она маленькая, но как без сопровождения пойдет взрослая женщина?!
Я начал понимать. Нечто похожее существует в южных странах. На Руси женщины тоже сидели взаперти, они покинули терема только по указу Петра Великого. И в древней Греции права на демократию и всяких сопутствующих ей гетер были только у сильного пола. Примерно до четырнадцати лет дети не разделялись по полу и ходили нагишом. Повзрослев, девушки отправлялись по домам, а парни – в школу. Кстати, в античных школах преподавательский состав совершенно не испытывал нужды в противоположном поле, довольствуясь учениками. Исторический факт. Такая вот она была – Древняя Греция, венец тогдашней культуры. Основа современной цивилизации, между прочим, как ее представляет большинство. Я цивилизованность понимаю по-своему, но промолчу, чтобы гнилыми помидорами не закидали.
До сих пор нам с Марианной везло с расспросами, ни один не довел до трагедии. Приняв нас за беженцев, вопросов нам больше не задавали, словно боялись запачкаться. Люди второго сорта никого не интересовали, и я не побоялся в очередной раз выказать неосведомленность:
– Без мужчин вообще нельзя показаться на улице?
– Естественно!
Даже Фенька высокомерно хмыкнула.
– Как и без вот этого? – Я указал на Любин платок, ставший наполовину тоньше, но необходимую функцию выполнявший.
Два голоса пылко объяснили:
– Для девушки, которая вышла из детского возраста, опростоволоситься – значит, несмываемо опозориться. Открыться взгляду чужого мужчины – тяжкий грех, пройтись без мужчины – оскорбление обществу, за прегрешения полагается искупление, после которого не все возвращаются домой.
Сурово. Впрочем, религии нигде не были мягкими с теми, кто отступал от правил. Правила сплачивали общество и делали его непобедимым – до тех пор, пока жестокость не становилась неоправданной. А такой она со временем становилась всегда. Камень, который бросили вверх, как ни старайся и ни надейся, упадет вниз. Закон природы. В отношении религии – законы развития общества.
– Ваня. – Люба сжала мою ладонь. – Ты ведь никому не расскажешь про… – Она замялась и опустила голову еще ниже. – Ну, про…
– Никогда. То, что произошло – не ваш грех. – Я перевел тему. – Зимун назвал имя: Аким. Оно вам что-нибудь говорит?
Обе сестры мотнули головами в стороны.
– А что скажете по поводу поселка, где нас держали?
Люба пожала плечами, Фенька тоже смотрела пустым взглядом.
– Где он расположен, с какой стороны деревни?
И снова пожатие плеч вместо ответа.
– Вы не знаете, где мы находимся?!
– Откуда?
– Сколько таких нищенских поселений находится неподалеку от вашего дома? – Я начал сердиться. Нужно спасти Марианну, нужно довести сестер до дома – теперь это моя обязанность как единственного мужчины, а для того, чтобы что-нибудь предпринять, прежде всего нужно определиться с местоположением.
Я приступил к более серьезному допросу. Фенька так далеко еще ни разу не путешествовала, была только на «отработке», как она сказала, но туда возили на телегах. Люба тоже не сделала ситуацию более ясной:
– Про такие поселки я слышала, но их не существовало, пока я не стала взрослой.
Ей шестнадцать, если верить Урюпке, а не верить ему нет оснований. Женятся здесь с пятнадцати. Значит, поселение возникло недавно.
– Откуда взялось столько нищих? Или это все… – я с трудом выговорил новое слово, – спасизады?
– Им разрешили селиться вблизи деревень, чтобы хоть как-то могли прокормиться. Свободно передвигаться по государству запрещено.
– Как называется ваше государство? – втиснул я, пока тему не замылили.
– Зачем ему еще как-то называться?
Ясно, замнем.
– А соседние государства? У них есть названия?
– У соседей есть свои конязи, но их, как мы слышали, называют как-то по-другому. За рекой – Каиново племя, а далеко за лесами, откуда гости плывут… Впрочем, ты те места лучше нас знаешь.
Точно, я же – сирота из спасизадов-убегайцев.
– Если пойти к жителям поселка и рассказать, что с нами приключилось, они помогут?
Люба горько улыбнулась:
– У них правило: мой дом – моя крепость. Войти без приглашения нельзя, пусть даже кого-то убивают у тебя на глазах. Каждый живет по своим понятиям, никто не вступится за другого и ни за что не поможет местным. Мы для них скот, который нужно выдоить и забить. Если бы не папы и конязь, мужики давно спалили бы все такие поселки. Так уже бывало. Спасизады же просто нахлебники, паразиты. И преступники. Их сдерживает только страх перед дружиной конязя. Раньше чего только ни случалось: мужчин убивали, женщин похищали, дома грабили. Однажды терпение конязя лопнуло, каждого второго он посадил на кол, и стало намного спокойнее. Хорошо, что с самого начала убегайцам запретили иметь оружие. За нарушение – страшная смерть, как носителю, так и всем, кто его сопровождал. Потому и жизнь как-то наладилась.
