Глава 9
Утро мы с царевной умудрились проспать. Открывшиеся глаза обнаружили внизу накрытый стол и собравшихся за ним домочадцев:
– С днем рождения!
Наши уход и возвращение остались тайной для Немира. Он с улыбкой наблюдал за потягивающейся Марианной, Люба старательно глядела в пол. Кажется, моей нареченной успели наябедничать о событиях ночи. Увидев, что мы спускаемся, она вынесла со своей половины две охапки вещей.
– Вам в последний раз разрешено открыться окружающим без нарушения устоев, – разнесся ровный голос кузнеца, словно читавшего по памяти необходимый текст. – После того, как наденете взрослое, вы примете на себя обет чистоты внешнего и внутреннего, телесного и духовного, явного и скрытого. Детское платье беззаботно, взрослое несет обязанности. Готовы принять эту ношу?
– А если нет? – ляпнул я.
Люба побледнела, Немир нехорошо скривился:
– Не нарывайся, Ваня. Все решено. Делай, что говорят, или папам отдам, а они быстро придумают, за какой грех твой кут на размер дерева увеличить.
– Кут? – переспросил я. – Это что?
Остальное – более чем понятно. От услышанного даже кое-где неприятно заныло.
– Задняя часть дома, – донесся голосок Феньки. – Но отец говорит в переносном смысле…
Ага, а «закуток» тогда…
– А передняя? – само вырвалось у меня. Информационный голод иногда сильнее желудочного.
– Мужская часть называется коник, – тут же с радостью растолковала Фенька.
Немир объявил:
– Если возражений больше нет, а их быть не должно, можно переодеться.
– Снимайте! – Многоголосый вопль в замкнутом помещении заложил уши.
Пока мы приходили в себя, Постник оттеснил не успевшего примазаться Урюпку, его крепкие пальцы принялись сдирать с меня ночной балахон. Елка с Фенькой то же проделывали с Марианной.
Дальнейшего мы не ожидали. Постник и Елка выхватили у Любы приготовленную нам одежду, дверь на улицу едва не вылетела под их напором:
– Догоняйте, если хотите быть взрослыми!
Для моих ног это прозвучало командой.
Мелькнувшее неудовольствие отца не осталось для детей незамеченным, и Постник специально замешкался, позволив царевне вырвать свою часть вещей прямо в сенях. Еще бы. Немир не будет в восторге, если суженая засветится на всю улицу. В отношении меня такой деликатности не проявили. Деревенский «Бродвей» огласился воплями Елки, размахивавшей вещами над головой:
– Совершеннолетний!
Сразу нашлись зрители. Меня подбадривали, обсуждали, высмеивали. Несколько прохожих расставили руки, мешая нагнать паршивку. Видимо, это у них забава такая, чтобы частный праздник стал общим. Действительно, настроение улицы, изо всех сил помогавшей орущей бегунье, я поднял.
Бросилось в глаза, как много здесь толстяков и тощих. Взгляд отвык, он спотыкался об них, не понимая, почему эти люди не занимаются собой – ежедневно, до изнеможения, как в стране башен. Зачем быть некрасивым, если можно им не быть?
До многоярусной пагоды Елка не добежала – я перешел на четвероногость и пронырнул под созданными руками встречных мужиков шлагбаумами, а последовавший прыжок повалил девчонку. В девчонках противница числилась исключительно по возрастному цензу местного разлива, в южных странах в ее годы многие уже мамы, а формам великовозрастные тетеньки позавидуют. В моих руках будто амеба перекатывалась мягкими ложноножками. Если мешок наполнить резиновыми мячиками, а потом сжать, вот такое и выйдет. Схватишь сильно – причинишь боль, слабо – содержимое вывернется и перейдет в контратаку. Чтобы отобрать свое, мне пришлось потрудиться. Елка с визгом брыкалась, пиналась и не выпускала добычу. Зрители бурно аплодировали – то ли моему проходу с прыжком, то ли самоотверженной борьбе Елки. В момент, когда сила уже почти победила коварство, в ухе прозвучало:
– Поцелуй, тогда отдам.
Мое тело вминало ее в землю, ноги переплелись, щеки соприкасались. Ну и развлечения у местной молодежи. Хотя, если вспомнить ночь на Ивана Купалу и прочее в том же духе… Наши предки тоже умели веселиться.
– Не поцелую. Ты мне с сегодняшнего дня как сестра, а другая твоя сестра – моя невеста.
– В лесу тебя это не остановило.
Я напрягся:
– Что «это»?
– Сам знаешь. Я же видела вас с Марьяной, так что разговор даже не про поцелуи.
Она провернулась, и начался второй раунд. Жестко надавив коленом, я пресек поползновение, вырвал свою одежду и принялся быстро напяливать. Со вздохом поднявшись, Елка взялась помогать. Зрители разошлись по своим делам.
Взрослая одежда состояла из штанов, длинной рубахи навыпуск и пояса. На отвороте – немного вышивки, пояс цветной, остальное – однотонное светлое. Вполне мужской вид после стольких мучений с женско-детским.
По дороге домой Елка взяла меня под руку.
– Я о вас никому не рассказывала, – тихо сказала она, пытаясь поймать шаг и идти в ногу.
– То-то Немир ночью кого-то в буйной фантазии упрекал.
Растрепанные волосы Елки отрицательно затряслись:
– Я только поделилась сомнениями, но не выдала никаких подробностей.
– Никаких подробностей не было, – с резким толчком вбок сообщил я.
Толчок понадобился, чтоб девчоночья выпуклость не слишком вжималась в мой локоть.
– Неправда. Тогда бы ты возмущался, а не укорял, что я частично рассказала отцу. Я могу многое придумать, но то, что видела своими глазами, придумывать не надо. У вас с Марьяной шуры-муры, это и козе понятно.
Мы подошли к своему дому, откуда высыпали остальные дети, без взрослых. Царевна, отныне тоже считавшаяся взрослой, отсутствовала.
– Но я никому не скажу, даже Любке. – Елкин указательный палец клятвенно лег поперек рта. – Это будет наша маленькая тайна.
В дом меня сопроводили подталкивания множества рук.
Марианна в приятном подобии туники с завязочками под мышками и на талии сидела по правую руку от Немира. Постник впрыгнул за скамью с другой стороны. Меня усадили рядом с жутко покрасневшей Любой.
– Надо известить пап, – тихо высказала она, когда все расселились за столом.
– Надо, – сдерживая какие-то эмоции, буркнул Немир.
Те пришли сами. Слух о двойном пятнадцатом дне рождения уже разнесся по деревне, и пожаловали первые гости: два человека в одежде, очень напомнившей фигуры в ночи. На теле – нечто вроде коричневой рясы поверх чего-то защищающего от холодного оружия, на голове – шлемы с рогами и мощными наносниками, в руках – топоры на длинных рукоятях. Наверное, это бердыши – как у стрельцов, которых в свое время Петр Первый разогнал. И не зря разогнал. Сила, которая может поставить правителя на царство, может и скинуть. Азбука политики.
