Мелкая, а туда же. Философ, ананас ей в бананус, то есть, банан в пюре из ананаса. Не люблю, когда учат жизни, сам люблю учить.
– Говоришь, «восстанавливать» справедливость, а разве она уже была где-то когда-то? Где и когда? Поспрашивай мудрых людей, ответ удивит.
– Справедливость существует, – упорствовала юная спорщица, – но среди взрослых не принято говорить об этом вслух. Существующая справедливость – справедливость сильного.
Вон оно как. Свой мелкий шантажик Елка использовала не сдуру и по глупости. Оказывается, она сознательно загоняла меня в угол с позиции силы. Только забыла, что на каждую силу всегда найдется другая сила.
– Согласен, справедливость сильного становится нормой, а для слабых справедливости нет и никогда не было. Ее просто не может быть – справедливости слабого.
Справедливость – точка равновесия между жестокостью и милосердием, между расчетом и моралью. То, что справедливо – правильно, и, наоборот, что правильно, то справедливо, иначе никак. А потому…
– По праву сильного объявляю правильными и справедливыми собственные убеждения и неправедными все другие. Аминь.
Не удержавшись, на прощание я влепил соблазнительному бесенку звучного смачного «леща».
– А это – чтобы лучше запомнилось.
– Ого. – Елка потерла место встречи справедливости сильного и справедливости считавшей себя самой умной. – Больно. А Любу на церемонии ты еще сильнее бил?
– Можно сказать, всю душу вложил.
Как же порадовала простая констатация факта: больно! Люба сама просила ударить, она исполняла необходимую часть традиции и потому не жаловалась. Марианна, когда ее отогревал, тоже особо не сопротивлялась, даже наоборот. Боюсь, как бы она однажды специально в какой-нибудь холод не полезла, чтобы повторить со мной нескромные игры. Ученицы на «уроке» тоже особо не возмущались, собираясь проверить, не получит ли кто-то из них четвертую составляющую от первой. Об этом я еще не рассказывал, и сейчас не расскажу. Как-нибудь позже, при случае и под правильное настроение, поскольку рассказ будет долгим, как та нескончаемая ночь проведенного Варварой урока.
Простая и естественная реакция Елки меня просто осчастливила.
Кусая губу, она продолжала тереть и жалостливо приголубливать упругий тыл.
– Тяжелая у тебя рука, не хотела бы за тебя замуж.
– Не представляешь, что я готов отдать за такие слова.
– Так-так, подожди, сейчас скажу что хочу, пока ты не передумал.
В ответ моя пятерня прилетела в другую половину окружности.
За миг до соприкосновения Елка среагировала: выгнулась пузом вперед для уменьшения силы удара, и он действительно смазался. Однако, хорошая же у нее тренировка. То ли отец лупил, то ли всякие Артемы на отработке безобразничали. При буйном темпераменте Елки ничего не исключаю.
– Да больно же! – взвизгнув, накинулась она на меня, – жену свою бить будешь, а я – сестра!
– Вот! – Нет ничего приятнее отлично сделанного дела. – Что и требовалось доказать. Пойдем.
Мы как раз оказались перед распахнутой дверью, откуда доносился стон избиваемого металла.
В кузнице стоял невыносимый жар. Потный Постник в защитном фартуке и изображавшем одежду платке вокруг бедер носился по небольшому помещению, из горна трещало и сыпало искрами, в ведре исходила змеиным шипением похожая на кобру заготовка.
– Пришел? Отлично. А ты чего приперлась, марш домой.
Показав брату язык, Елка вразвалочку удалилась.
Не прерывая работ, Постник высказал:
– Что ты с Любой сделал?
– Ничего, – искренне выдал я.
И попробуйте кто-нибудь хоть в чем-нибудь меня упрекнуть.
– Сегодня она полезла флаг выставлять, а сама чуть не плачет.
– Не я тому причина.
– Уверен? Учти, скоро десятину платить.
– Всегда готов, – сказал я. – А какая связь?
– Прикидываешься? Прямая!
– Так объясни же недоумку.
– Правильно себя определяешь. – Постник улыбнулся. – Но такое не объясняют. У супруги спросишь. Теперь о деле.
Закончив с чем-то, он разложил инструменты по местам и отер ладони о замызганный фартук. В глазах проявилось абсолютно взрослое выражение:
– Вторая половина дня у тебя свободна. Будешь моим подмастерьем. Раньше отцу помогал я, теперь второй человек понадобится мне. Никакие гости на стоянке не принесут столько денег, сколько дает кузница. Твои псовые бои хороши, пока здоровье позволяет, а это недолго. Думаешь, почему среди вас только молодежь, а над вами – единственный пес, доживший до старости? – Постник жестом пригласил меня к верстаку. – Тонкую работу заказчики нам пока не доверят, дождутся возвращения отца, но нужно понимать: отец вляпался в дрязги, из которых не возвращаются. Я очень хочу, чтобы у него все получилось… но даже не надеюсь. Папы свидетелей не оставляют. Лишь кузница по-настоящему прокормит семью, поэтому запоминай основы, будешь работать со мной. Тебе нужно освоить рубку, вытяжку, осадку, сварку, изгибание, пробивку отверстий, насекание рисунка…
Извольте представиться: кузнец Чапа. Ставим галочку. Кем придется побыть еще, если не вернусь домой, в родную школу, где унылые учителя трындят о непонятном или неинтересном, а ученики делают вид, что учатся?
– …степень нагрева при ковке, закалке и сварке определяется по цвету каления, состав металлов – по цвету, излому и характеру искры. – Постник читал мне целую лекцию, наивно предполагая, что я сразу все запомню. – У нас есть заказ на доспехи. В городе кузнецов много, там они делятся по направлениям: молотобойцы выковывают пластины, шлифовальщики полируют их, слесаря изготавливают и устанавливают пряжки, застежки, петли, крючки… в общем, крепления для лат. Есть отдельные мастера по травлению, позолоте и инкрустации. Мы с тобой должны уметь все, иначе не выживем.
Как у любого мальчишки, пунктирное внимание Постника не смогло долго удержаться на главной теме.
– Что за новый пес у Драка, о котором все говорят? – спросил он практически без паузы.
В моем потоке, тренировавшемся до обеда, никого сверхвыдающегося не было. Значит, этот – из послеобеденных. Если о нем уже ходят слухи, новый боец даст жару всем нашим, с которыми я успел немного подружиться. Пусть мы не разговаривали, а только дрались, но если на нас нападут, я встану с ними плечом к плечу. Стадное чувство у подростка, сказали бы психологи. Ответственность общества за каждого, воспитанное в его членах, поправили бы коммунисты. Коллективизм, согласились бы другие серьезные дяди из телевизора. Чувство локтя – настаивали бы отцы семейств. Короче, я нашел компанию по интересам, и теперь с трудом перенастраивался на совершенно иную область приложения мозгов, кроме как в грудину или в переносицу, чтобы хрустнуло и упало.
