Указующий мах подбородком в сторону прикрывавшего наш отход Юлиана привел Тому в бешенство:
– Не смей так о нем, он лучший из всех! Он нас только что спас!
Где бурлят гормоны, там логика не ночует. Тома уже забыла, что тревогу подняла Пиявка, а остановил кортеж я.
И все былые заслуги – тоже псу под хвост.
Впрочем, былые заслуги – никогда не заслуги. Аксиома.
– Ты мелкий злобный пройдоха! Если б не родственные чувства, духу твоего рядом не потерпела бы.
– Зато царевнам нравлюсь, – спокойно парировал я.
– А Юлиан – цариссите! Кто круче?!
– Убила. Аргумент неоспорим, счет – ноль-один в твою пользу. Но к чужому мнению нужно прислушиваться в любом случае.
Тома тревожно моргнула. Не поняла.
– Поясняю. У меня сейчас предложений о невесторстве – пальцев на руке не хватит, и все – царевны. Большинство из них – единственные дочки, то есть наследницы вотчин. Теперь счет в чью пользу?
– Не льсти себе.
– Никогда. Только тебе.
– Почему же тогда ты сейчас не в их замечательных постельках?
– Теперь тоже думаю: почему?
Подгадав под очередной прыжок Пиявки, я поводком вздернул ее ввысь, подхватил руками и усадил перед собой, на этот раз – лицом к себе, просто потому, что так получилось. Не пересаживать же на ходу. Ноги и поводья одновременно подстегнули коня.
–Чтобы вернуться домой, мы должны держаться вместе, – продолжила Тома, – поэтому прошу тебя, не унижай моего парня. Юлиан поедет с нами. Со мной. Домой.
– То есть, моего мнения ты не спрашиваешь?
– Нет. Я решила.
– Он даже читать не умеет!
– Разве это главное? Научу. Всему научу. Второго такого сердца, как у него, я не найду в обоих мирах. Если его не брать, то и я останусь.
Веселенькое дело. Я напомнил:
– А что скажешь про Добрика?
– Разве разговор о нем был не для того, чтобы позлить Юлиана?
– Для этого тоже, но не только. Без трех мужей здесь не выживешь, либо три, либо иди гуляй. Грозна уже обожглась, а учиться надо бы на чужих ошибках. Если нам придется задержаться… или ты решишь остаться… В общем, придется соответствовать.
– Я подумаю. Точнее, уже думаю, но спешить не хочу.
– Наконец-то я с тобой хоть в чем-то согласен.
– А насчет Юлиана…
Я поднял руку в останавливающем жесте:
– Отложим разговор до встречи с Маликом и Шуриком.
– Да. Но хочется, чтобы в том разговоре ты поддержал меня. Чтобы понял.
– Я понимаю.
Действительно, я понимал, но со стороны видел больше, чем Тома в своей ситуации изнутри. Как лицо вовлеченное и заинтересованное, она видела только одну сторону. Оттуда и родился вопрос:
– Почему же мешаешь?
– Не мешаю, – сказал я. – Притормаживаю. Для общего блага.
– Ты о своем спокойном сне по ночам или о глупых ограничениях сестриссы? Плевать, что думает общество обо мне и моих чувствах, здесь мне не требуются разрешения. Мне нужно сочувствие друга и брата.
– Скажи главные слова, без которых твоя речь – каприз ребенка, который требует купить понравившуюся игрушку.
Прежде чем ответить, Тома выдержала паузу почти с минуту.
– Я люблю его и хочу прожить с ним всю свою жизнь.
Дальше ехали молча. Вцепившееся трепещущее тельце висело на мне как на дереве, оплетя всеми лапками. Испуганно дышавшая грудка вжималась горячо и сладко, бедра обнимали преданно, доверчиво, как родного. Несмотря на возраст, я ощущал себя большим и надежным, как трон среди табуретов. Настоящим мужчиной. Защитником. Неужели я стал таким, каким мечтал? Так просто? Всего-то – научился говорить «нет» всему, что не ведет к главному «да» моей жизни.
– Ну что? – не выдержала Тома.
Я продолжал молчать. Меня обнимала и, без сомнений, хотела бы большего созревшая самка, не имевшая мозгов. Имею в виду – человеческих мозгов. Она состояла только из тела и желаний, оттого не воспринималась чем-то равным. То есть, кем-то. Я не мог желать животное, я – человек. Выходит, человек – это то, что над телом и желаниями. Что же именно?
Тогда кто такой Юлиан? До сих пор он был для меня чем-то средним. Уже не зверь, еще не человек. Но Тома – моя сестра Тома! – полюбила его. За что? Тома – не зверь. Мало того, она не только человек, но и конкретный его подвид – женщина. Не только инстинкт продолжения рода руководит женщиной, ей нужно больше, чем просто найти подходящие гены будущим детям. И это «больше» Тома нашла в Юлиане.
Чего-то я в жизни не понимаю, но радует, что понимаю хотя бы это. Значит, могу оперировать не только фактами, которые знаю, но и теми, о которых догадываюсь, как Эйнштейн о гравитации.
– Так ничего и не скажешь? – снова взмолилась Тома. Почти выкрикнула.
– Нет. Но когда придет время, я буду на твоей стороне.
Глава 6
Верховная царица прибыла поздним вечером, почти в темноте. Башня, можно сказать, встала на уши, все забегали взмыленными лошадками и засуетились, как мухи в банке, если их встряхнуть. Я не понимал почему, ведь о приезде знали заранее и подготовились. Чего нервничать?
Мы только-только легли. Тома вскочила с постели и вызвала Добрика. В метаниях по комнате от окна, где в шатровый городок въезжал царский кортеж, к двери, откуда раздался стук, она начисто забыла о халате. Непросто отвыкнуть от свободы и естественности пещерных отношений, и Юлиан ей в этом не помощник – сам не понимает, зачем одеваться, когда можно не одеваться.
– Войдите! Мне нужно выехать для приветствия?
Как всегда с иголочки одетый Добрик шагнул вперед и чуть не споткнулся на ровном месте.
– Когда понадобится, Верховная царица пришлет гонца с извещением, – пылая щеками даже во тьме, сообщил он.
Я, наконец, нагнал озабоченную владелицу башни, ловя халатом, словно кузнечика сачком.
– Спасибо, – не глядя, бросила Тома дворецкому и медленно запахнулась.
Если у Добрика мелькали мысли стать хозяйским невестором номер три, то теперь, боюсь, перестанут мелькать, а пойдут постоянной заставкой перед глазами.
– Все-таки выйду. Я хозяйка земли, на которую прибыли гости, невежливо ждать утра. Приготовьте коней.
– Ты не хозяйка, – напомнил я. – А царица не гость.
Тома пропустила мои слова мимо ушей. Добрик по-быстрому исчез, а Юлиан уже стоял одетым по всей форме. Он принялся помогать облачаться в доспехи своей королеве грез. Надеюсь, он так называет ее в мечтах. Иначе шкуру спущу.
Зверье жалостливо выло, но с собой мы, конечно, никого не взяли. Когда подъехали к первому кругу защиты царского шатра, царберам уже пришел приказ пропустить. Миновав еще три барьера из ощетинившихся копьями солдат, перед главным шатром мы спешились. Нас придирчиво обыскали, даже рты заставили открыть, затем нагнуться и присесть. У всех отобрали оружие. И шлемы. Сапоги пришлось снять, продемонстрировать и надеть только после осмотра.
