Ожидая вызова к царице, Тома долго лежала в кровати, изучая потолок на предмет гениальных идей. Как ни странно, у нее получилось, нечто снизошло. Тома затребовала отчетность, принялась гонять слуг, разбираясь, что и как в ее вотчине работает. Юлиан, оставшийся без дела, занимался с Шариком, тоже заброшенным Томой. Иногда мы с ним делали разминку, вспоминали уроки мечевого боя или сходились в рукопашной. Постоянно отжимались, приседали и растягивались – без хорошей физической формы в этом мире не выжить. Несколько раз мы пинали мяч на нижнем этаже, при поднятой решетке нарисовав футбольные ворота на внутренних створках башенных ворот.
Царица выезжала в поселок. К кому-то заходила, кого-то вызывала. Сестрисса тоже развила непонятную деятельность, пунктирно проявляясь в разных местах.
Еще один день прошел без вызова. К вечеру в башню прибыли Ася и Дарья с мужьями, многочисленной свитой и приветливо кивнувшим нам дядей Люсиком, едва державшимся в седле после долгой дороги. Вместе с мамой явилась Варвара. Она тепло обнялась с Томой, а после совместного ужина с множеством заздравных слов и минимумом смысла, кроме питательного, заявилась к нам в комнату.
– Показывайте зверей, – потребовала она, едва открыли.
Показали. Шарик обнюхал Варвару и забился под кровать, не вылезая ни на какие посулы, зато Пиявка смиренно исполняла команды, не рычала, не кидалась и произвела впечатление милой игрушки.
– Так похожа на человека, – удивилась Варвара, без спросу плюхаясь на Томину кровать и удивленно глядя на две другие, расположенные по углам.
– Она в детстве была человеком, – объяснила Тома. – А теперь ничего не изменишь, время упущено.
– Но твои невесторы… – Варвара все еще глядела на дополнительные кровати.
– Они, как и я, попали в стаю взрослыми. Мы поиграли в человолков и вернулись в человеческий образ, а Пиявка заигралась.
– Это чья? – Варвара перескочила на другую кровать и прилегла, оставив на полу только ноги и ворочаясь спиной, словно проверяя – достаточно ли мягко.
– А что? – Тома вопросительно поглядела на гостью.
– Выполняешь прихоти сестриссы?
– Это ты так элегантно о законах отозвалась? Мы с Юлианом и Чапой все еще официально не помолвлены.
– Нет такого закона, – ощерилась Варвара, – чтобы запрещать влюбленным спать в одной постели, если они живут под одной крышей в одной комнате. Поспрашивай сестриссу. Если б школа не сгорела, мы бы уже прошли ловиласку и ее особенности, там такую ситуацию объяснили бы в твою пользу, пусть и с небольшими ограничениями и предварительным объемом нужных знаний.
Быстрый взгляд метнулся на меня: «Не рассказывал избраннице про урок?!
Я покраснел. «И не собираюсь!»
Варвара пожала плечами. «Тоже правильно».
«Не правильно! Просто – обстоятельства…» Я отвел глаза.
Тома заметила бессловесный разговор.
– Чапа что-то знает? – догадалась она.
– Что-то, – согласилась Варвара с ехидной улыбкой. И только тогда сообразила, что мне нужна помощь и очень быстро – во избежание последствий, которые, в лице Томы, ударят не только по мне, но и по Варваре тоже, как зачинщице некоторых событий и их сокрытия от «подруги». – Мы говорили с царевнами об этом… при нем.
– О чем? – Уничтожающий взгляд прыгнул обратно на Варвару, став вопросительным.
– О нашем, девичьем. Чапа присутствовал, но слышал ли…
И не врет ведь, мерзавка. В том моем состоянии вполне можно ничего не услышать.
– Царисситу вызывает Верховная царица! – донеслось снаружи.
Челюсть Томы отвисла:
– Одну?
– Иначе сказали бы «с невесторами», – объяснила Варвара. – Не возражаешь, если побуду здесь, пока не вернешься?
Она масляно оглянулась на меня, затем на Юлиана.
– Это невозможно. – Тома была жестка, но Варвара не обиделась.
– Тебя долго не задержат, – сказала она, уходя.
– Откуда знаешь?
– В окно посмотри. Темно. Поздно для долгих разговоров. Думаю, Верховная уже получила со всех сторон отчеты о твоей персоне, сейчас задаст последние вопросы, а завтра объявят о помолвке. Сестрисса и свидетели прибыли, затягивать невыгодно.
– Устинья говорила, что нам нужно явиться в храм.
– Какой храм, когда Верховная здесь?! В ее присутствии и отхожее место – храм.
Тома подтолкнула Варвару к выходу.
– У царицы есть мужья? – осведомилась она, допихав до двери.
– Царица разве не человек? – Варвара, наконец, покинула нас.
Дверь захлопнулась.
– Ну и особа. – Тома оглянулась на нас с парнем. – Что ж, ни пуха.
– К черту, – автоматически отозвался я, сразу удрученно пожав плечами: «Вырвалось. Если что, скажем, что ты научила».
Тома погрозила пальцем, вздохнула и, внезапно перекрестившись, чего за ней никогда не замечалось, вышла.
– Что это за тайный знак? – спросил Юлиан, попытавшись повторить жест. – Конечно, если мне положено знать.
– Она так делает, когда хочет, чтобы все получилось. Если вдруг увидишь его у кого-то еще, скажи.
Зверье примеривалось к своим коврикам, укладываясь поудобней. Мы с Юлианом наблюдали в окошко, как великолепный желтоплащный эскорт доставил Тому в шатровый городок. Время шло, а Тома оставалась там. Мы стали готовиться ко сну. Загасив настенные факелы, Юлиан залез в кровать, я тоже разделся, но сначала отправился за ширму. Звонкая струйка отдавалась в посудине внизу ямы. В окне улыбался месяц. На коврике завозился Шарик.
– Рряв! – тявкнул он на дверь.
Никто не стучал и не скребся. У меня похолодела спина: опять покушение?! В своем доме?! Добрик соврал?!
Я замер, настороженно выглядывая в щель занавески. Пиявка тоже приподняла уже склоненную голову. Дверь отворилась – сама, без спроса и разрешения, открытая наглой рукой с той стороны.
– Мальчики, я вернулась. – Варвара уже избавилась от лат и сапог, теперь на ней были только штаны и завязанная на груди рубаха. Дверь тихо закрылась. – Завтра у вас помолвка, вы станете официальными невесторами со всеми вытекающими запретами. На всю жизнь. Но сегодня еще не завтра, я пришла помочь вам провести мальчишник.
Узел рубахи распался на половинки, и округло-матовый силуэт вспорхнул на дальнюю кровать, оплетая собой обалдевшего Юлиана.
– Не надо. – Он отшатнулся. – Не хочу!
– Дурашка. Пройдут года, и ты будешь вспоминать этот день.
Руки боролись с руками, одни пытались добраться, вторые – отбиться. К максимальной силе оба борющихся не прибегали, боясь повредить противника настолько, что останутся следы, отчего со стороны возня казалась детскими играми.
