Мелкая царевна, почти на год отставшая от меня в возрасте, привстала, прокашлялась и звонко отрапортовала:
– Вкусный, тесный и опасный!
– Умничка. Как понимаете, каждое из названий в разное время и у разных людей оказывается вовсе не тем, чем в давние времена кем-то установилось в качестве определения. – Оставляя больше пространства для возможного маневра, Варвара съехала по моим ногам чуть назад. – Мы будем пользоваться ими только как определениями.
Потесненные Антонина с Ярославой сдвинулись вбок. Правильно оценив состояние пособия как не склонное к побегу, они сели рядом на корточки, их придерживающие руки остались на моих лодыжках, а взгляды устремились на главного героя вечера.
Хоть глаза прячь, в самом деле. Если остальные, кто так же сидел на корточках, находились позади меня, сбоку или вполоборота ко мне, то попытка расположившихся строго напротив моего лица Антонины и Ярославы «скромничать», сведя колени, потерпела провал. Я не собирался играть в стеснение, когда две дюжины глаз (вроде как во имя знаний) спокойно любовались моими достоинствами и считали свое поведение само собой разумеющимся. А если дозволено им, почему нельзя мне? Потому что пособие? Это еще лучше. Пособие – оно. Неодушевленная вещь. Какие претензии к вещи?
Гм. А если разобьют сгоряча?
До сих пор, чтобы что-то увидеть, мне приходилось коситься или вертеть головой. Теперь я успокоился и просто выбрал три мощные цели: неугомонную преподавательницу и двух «телохранителей» с боков самоназначенного полководца приключившейся битвы полов. Им тут же подыскались имена: Большой и Великолепный. Большой плюхнул мясистую плоть на соединенные коленные чашечки, почти утонувшие под обрушившимся на них счастьем, бедра плотно сдвинулись, но в глубине колосилась примятая рожь, и проглядывало глубокое нетерпение. Даже подозрительность и надменность на лице вечной пессимистки проигрывали в сердитости и недовольстве миром другому выражению. Насупившиеся валики щурились с угрюмостью полярника, который заждался смены. И с такой же надеждой. Неужели это – именно то, что готовит мне судьба? Судьба, ку-ку, ты, случаем, не рехнулась? Не скажу, что стану возражать слишком сильно, но это… неправильно. Не должно быть так. Должно быть совсем не так.
А как должно? Любой отработанный способ, прописанный сценарий или доведенный до совершенства ритуал со временем выхолащивается. Когда он становится навязываемым, когда выполнять его заставляют – люди находят обходные пути. Найденным путям радуются, хотя ритуал, как правило, лучше и красивее, он более наполнен всем – от формы до содержания, от смысла до накала, вызванного долгим ожиданием-переживанием. Конечно, потом для посторонних такой ритуал можно воспроизвести как в первый раз, внутренне посмеиваясь, что обманули систему, но это будет обман себя. Человек делает выбор, сделанный выбор определяет дальнейшую судьбу человека. Здесь, в невыносимо неуклюжем мире-пародии на наш, традиция навязывала такой вот урок. Но я со своим мировоззрением – я-то воспитан по-другому! Пусть желания часто опережали здравый смысл, но у меня имелись четкие установки что такое хорошо и что такое плохо. Если приходилось поступать плохо (что случалось только по необходимости, хотя довольно регулярно), то сначала мне недолго было хорошо, а затем очень долго плохо. Теперь мозги заклинило: от местного церемониально-принудительного «хорошо» мне было хорошо, и для всего здешнего мира это тоже было хорошо. Противоположности сошлись, причем в мою пользу. Очуметь. Вопрос: где подвох? Судьба бесплатно только забирает, но никогда ничего не дает. Чтобы получить, нужно потрудиться, иначе вступает закон синусоиды: чем лучше было, тем хуже станет. И если меня вознесло на самый пик чувственных удовольствий, невероятных и для большинства других просто непредставимых – как глубоко потом падать?
Мои мнительность и щепетильность судьбу не волновали. Вместо нее, перехватив мой взгляд, откликнулся второй Варварин телохранитель, которого я назвал Великолепным – ведьмоглазая наяда Ярослава. Яркие белые волосы струились по телу, губы чувственно выпятились и слегка приоткрыли аналогию того, что с внимательным прищуром диверсанта взлохмаченно наблюдало за мной из тьмы в другом месте. Судьба, кукукнувшаяся с двенадцатиэтажки, ты мне и это готовишь? Пожалуй, не стоит лишний раз тебя искушать, у тебя лучше получается. Это что же: соревнование, кто кого больше искусит? Сейчас я, как говорят спортсмены, продувал с разгромным счетом.
Вопрос: а хочу ли я выиграть?
Глава 3
– Нам, конечно, повезло с пособием, но для общего развития расскажу о второй составляющей еще кое-что. – Варвара сделала паузу, чтобы ученицы вернулись из фантазий в реальность. – Болезни при ловиласке передаются не только погружением больного в здоровое или здорового в больное, но и трением кожи, перенесением заразы на пальцах и даже соприкосновением волос – стоп, паника, не тех! Поселившаяся на нижних волосах мерзкая живность с удовольствием осваивает предлагаемые ей новые территории. Она врачуется сбриванием и особыми мазями.
– А как врачуется все предыдущее? – озаботилась Антонина.
– А оно врачуется? – встречно вскинулась Майя.
– Врачевание позорных болезней – долгий разговор. О каждой нужно говорить отдельно. Чуть позже я расскажу о наиболее распространенных.
Заключительные слова Варвары напрягли Кристину:
– Сильно распространенных?
– Среди нарушителей семейного права – сильно.
– Нарушителей семейного права казнят на месте, – напомнила Антонина. – Значит, не сильно.
Царевны с такой логикой согласились.
– Давайте на секунду отвлечемся и поговорим о том, о чем забыли в начале, – предложила преподавательница. – О поцелуях.
Слово возымело эффект пинка. Все подтянулись, взбодрились, а уже взбодренные расплылись в мечтательных улыбках.
– Если бы мы вдруг решили следовать мужским желаниям, удовольствию от поцелуев пришел бы конец, – возвестила Варвара, – они бы просто исчезли из жизни, как некогда большие птицы и звери, чьи скелеты иногда находят в земле. Для мужчин поцелуй – не самодостаточное удовольствие, а переход к их главному наслаждению. Мы не проходим поцелуи как упражнение, поскольку это интимная и очень индивидуальная сфера ловиласки. Поцелуи – роскошная параллельная жизнь в другой реальности, необозримая, невероятно волнующая и совершенно неведомая второй половине человечества. Чапа, какие поцелуи ты знаешь?
Нашла кого и когда спрашивать. С трудом набравшись сил, я вытолкнул:
– В губы.
– А еще?
– В щеку.
– Еще? – требовательно сжали меня колени Варвары.
– В лоб. Или…
Она совсем меня смутила.
– Или? – упорно настаивала чертова провокаторша.
– В ушко. И в макушку.
– И все? – Не дождавшись продолжения, которое всем и так наглядно демонстрировалось, преподавательница победно выдала: – Вот вам пример мужского понимания проблемы. «В губы и не в губы». Между тем, поцелуи бывают дружескими, родственными, материнскими…
