– Чего пристали, я же только сказала…
– Когда выберемся из передряги, сообщи о недоразумении ближайшей сестриссе, – строго заявила Варвара, оглянувшись на других царевен, – во избежание худшего.
– Какого худшего?! – чуть не плача взмолилась Ефросинья. – Я же только…
– Вот и говорю – недоразумение, – перебила Варвара. – Пусть им и останется. Все понятно?
Ефросинья хмуро кивнула.
– А то, что самая важная часть пособия немного… несимметрична, это нормально? – в очередной раз вылезла вперед Александра.
– Абсолютной прямизны в природе почти не бывает, – растолковала Варвара. – Изгибы в любую сторону, утолщения и утоньшения – это все норма. Как у нас может быть шире, выше, уже, глубже, бледнее или, наоборот, краснее и даже коричневее. Или одна створка может оказаться чуть длиннее второй.
– Или толще, – упало с уст Ярославы, у которой, как мне было замечательно видно, проблем в этой области не существовало.
– Да.
– Или выпуклее, – прилетело еще откуда-то.
– Тоже нормально. У одной снаружи листва, как на дереве, у другой глухие ставни с едва заметной щелочкой. Или вообще без ставен, сразу окно и занавесочки. Чего только не бывает. Вернись на место.
Варвара сдвинула златовласку с объекта интереса, суровый взгляд успокоил завозившихся царевен, начавших присматриваться и сравнивать.
– А позы проходить будем? – не совсем в тему осведомилась Антонина.
Варвара не оставила вопрос без ответа.
– Пока скажу основное. Позы делятся не столько по расположению и способам, сколько просто на мужские и женские. Название дается по тому, кто действует. Мужские позы, то есть когда вы не активны, мы не рассматриваем вообще. Если когда-нибудь захочется для разнообразия, можно им разрешить в виде великого одолжения. Или в качестве благодарности за нечто неслыханное.
– То, что Чапа спас всех нас от смерти и позора, – нежданно выдала Любава, – это неслыханное? Или с нашей стороны пойдет в категорию одолжения?
Я напрягся. Собственно, все напряглись – замерли, не смея шелохнуться. Тела на моих руках задышали жаром. Варварин лоб сошелся к центру недовольными вертикальными полосами:
– Он мужчина и выполнял приказ. За это не благодарят.
– За что же тогда благодарят?
– Ни за что. Как вы не поймете? Женщина – объект поклонения, а не бартера. Если мужчина покажет себя достойно, он станет мужем. Не достоин – не муж. Все просто.
Я облегченно выдохнул. Формула мне понравилась, пусть и произнесена идейным противником.
Антонина подняла руку, привлекая к себе внимание преподавательницы.
– Ты недавно упомянула слово «взорваться». – Она задумчиво покусала пухлую большую губу. – Объясни.
– Хорошо, в продолжение темы – еще пару слов об удовольствии, каким оно бывает. – Варвара заставила щеки растянуться в улыбке, подбадривая учениц. – Цель ловиласки у мужчин – салют, все помыслы у них только о салюте, и если он не случился, то удовольствия как бы вовсе не было. Так, Чапа?
– Что?
– Ничего, отдыхай, это был риторический вопрос. Взрыв – высшее удовольствие, его пик, концентрация наслаждения, как если б вас неделю поили разными вкусными напитками, а в туалет не пускали. И вот, наконец, когда разрешат… – Многозначительный взгляд Варвары обвел слушательниц, удостоверяясь, что образ понят и детально прочувствован. – Взрыв бросает сознание на обочину реальности, а часто вовсе за грань. Взрыв меняет вас, кромсает чувства, убивает мысли и возносит за облака. Пока вы его не испытаете, не поймете, о чем речь. Слова – это только слова, они остаются словами, в то время как ощущения окажутся совсем иными. Как с любовью. Есть определение, что любовь подобна груше, она сладкая и имеет определенную форму, но попробуйте дать определение формы груши!
Переждав хиханьки и перешептывание учениц, Варвара продолжила:
– У мужчин взрыв всегда сопровождается салютом, даже если ничем не выстрелит – так бывает в случае, когда они сумели взорваться в очередной раз, а семя еще не выработалось. Стрельба сопровождается толчками. Взрыв в виде салюта – это мужское удовольствие, а наше совершенно иное. Невозможно узнать заранее, у кого как оно проявится, откуда придет и куда выкинет в момент вознесения. Взорваться можно как от внутренних взрывных работ, так и от внешних. Все способы ловиласки могут привести к взрыву, но, к сожалению, не всем нам дано испытать то, на что вроде бы способны наши тела.
– Поясни про «не всем дано», – потребовала Антонина.
– Если не дано – это болезнь? – присовокупила Александра.
– Это данность, с которой желательно не смиряться, – ответила Варвара. – Как не все любят сладкое, так и…
– Не все?! – Глаза Феофании выпучились.
– Не все получают одинаковые удовольствия от похожих процессов. Что-то изменить могут только время и любимые люди.
Глава 4
Как же меня корежило от их множественного числа священного понятия. «Любимые люди»! Однако… Несмотря на возмущение мозга словами, то, что происходило перед глазами, неприятия почему-то не вызывало. Странно все-таки устроен мозг. Ладно-ладно, уточню: мужской мозг. Нетерпимый к нелогичной женской логике, он абсолютно толерантен к собственной противоречивости.
– Нам повезло, что наши организмы столь многогранны, – продолжала вещать Варвара. – К примеру, мы можем наслаждаться взрывом мужчин почти так же сильно, как они сами. Мы получаем удовольствие и от самого факта погружения, и от завораживающего процесса фрицев, и от непредсказуемого взрыва. Кстати, взрыв – важный, но всего лишь отрезок долгого пути удовольствия. В отличие от наших любимых, мы способны к множественным взрывам. Первое удовольствие только пробуждает, усиливая жажду следующего. Наша вершина в отличие от мужской – не конечная точка краткосрочной кампании, куда гордые воители водружают свое захватническое знамя победы, а огромный хребет из многих вершин, которые возвышаются все выше и выше и уходят за горизонт.
Преподавательница говорила, ученицы сосредоточенно внимали, а я чувствовал себя восточным правителем в гареме, окруженный возбужденными лицами и тем нежным, стыдливым, обычно прикрытым, что сейчас в немыслимом виде и количестве пялилось на меня со всех сторон. Большие, средние и мелкие. Красноносые, темноглазые, кареокие. Шары и конусы, капли и капельки, пышные и острые. Торчащие, висящие, глядящие вперед, вверх, вниз, в стороны. Серьезные, удивленные и вовсе обескураженные. Дыни и яблочки; грейпфруты, апельсины и мандарины; много и сразу. Полный пипец. Сон. Пробуждение организма никак не отразилось на сне, который не расплылся утренним туманом, как положено правильному добропорядочному сну, а продолжался – беспардонно, неистово, безжалостно… и прекрасно. Ведь что же это могло быть, как не сон? А во сне – да, во сне бывает всякое. Даже такое, чего быть просто не может.
