Подействовало. Марианна мужественно отплевывалась, захлебывалась, тонула, взбивала руками пенные буруны, но задранного в небо подбородка больше не поднимала. На искрящемся упавшем небосводе передо мной белел живой Млечный путь, который оплел меня кольцами планет и связал общими орбитами. Он имел свою непреклонную волю – но подчинился моей. Зовуще-далекий – и такой терзающе-близкий. Недозволительно близкий. До ожогов на коже. Еще – чужой и странно родной одновременно (ага, мы же в ответе за тех, кого).
Притворявшееся прирученным создание мерно дышало, закрытые глаза периодически заливало, а макушку, половину лба, виски и уши полностью захватила враждебная стихия, с которой, пытаясь помириться, царевна продолжала бороться. Шея, ребра, бедра – их так же поглотила бриллиантовая рябь, а кораллово-белый остров живота то погружался, схлестываемый волнами, то снова всплывал, подставляя лучам блестящую нежность. Выемка пупка превращалась в маленькое озеро, звавшее на водопой (и ведь хотелось, блин его за ногу), а чуть выше над синей густотой выступали луковки куполов, словно храмы утонувшего Китежа маня в царство нимф, сирен и водяных. Или хотя бы в ладони – напоминая о бренности сущего и с мыслями о высшем взывая к низшему.
Нет уж, уважаемый Китеж, утонул так утонул.
Я чутко улавливал приливы и отливы взаимоотношений с водой, которые царевна выстраивала с моей помощью. Когда тонула – приподнимал, расслаблялась – плавно опускал. Смотрел на нее (а куда еще смотреть?) и думал: не роняли ли меня в детстве? Что я за человек, если со мной делают, что хотят, а я покорно ведусь, думая, что веду сам?
Легко соблюдать чужие правила, если приятно и выгодно. Легко быть человеком-говорящим-да. И в момент приятного процесса так трудно вспомнить, что у каждого правила есть автор, а у автора – цель.
– Хватит. – Я выдернул из воды только что сумевшую совсем расслабиться царевну и могучим отодвигающим движением от себя разорвал обруч из ног.
У падения с высоты, которую покоряешь всю жизнь, два минуса. Можно разбиться и невозможно забраться обратно. Вопрос: зачем падать?
Глава 5
– Что случилось? – всполошилась очаровательная поплавчиха, тут же спрятавшись в воду по горлышко. – Чужие?
– Нет, свои.
– Где?
– В голове. Потому что – мысли.
– Не поняла.
– Я пока тоже, но общее направление гениальнейшей идеи дня ухвачено, дальше будем импровизировать. Иди за мной.
– Обратно?! – изумилась Марианна, но беспрекословно пошлепала след в след за мной в направлении местных купальщиц, раздвигая завесу зарослей, словно ледокол вставшие на дороге торосы. – А хождение по воде? У меня только начало получаться!
– Потом продолжим.
– Хорошо. Учти, я запомнила: ты обещал.
Вот так они с нами, людьми слова. Точнее, с людьми слов, наполненных поступками. Был бы я обычным пустобрехом – никакой ответственности. Неси любую чушь, обещай хоть жениться – ни за что не отвечаешь. Жаль, что не все могут отличить слова-воду от слов-золота. Те и другие блестят на солнце, но вторые не испаряются под его лучами. Ого, как сказанулось. У меня в роду, случаем, эфиопов не было?
– Тихо!
По краю шумливого берега мы подкрались к деревьям и залегли, высокая трава укрыла нас с головой. Просветы в зелени давали смутный вид на веселившихся на мелководье девчонок. Голосов не разобрать, так как все говорили одновременно – впечатление создавалось именно такое. Одни плескались, не заходя в реку дальше, чем по колено, вторые «плавали» там, где по щиколотку. Третьи что-то бурно обсуждали, окунув в воду только ступни.
– Сиди тут! Голову не высовывай! – приказал я, уползая вперед.
– А если тебя начнут бить – можно?
– Нужно.
Подумав, я добавил:
– Если за мной просто погонятся – удирай в другую сторону от той, куда бегу я. Я побегу вверх по течению, сделаю круг и найду тебя у заводи.
– А если случится что-то непредвиденное?
– Тогда действуй по собственному разумению, но с учетом моего плана, иначе потеряемся.
– Я не хочу потеряться.
– Договорились.
По-пластунски проскользнув к разбросанной по берегу одежде, я стал хватать всю, до которой дотягивались руки. Отсюда голоса слышались отчетливо:
– Сколько нам еще по деревьям лазить? Говорят, перволюди с деревьев спустились, а нас каждый день обратно загоняют.
– Сказки о перволюдях ненаучны, ты как будто пап не слушала. Даже не заикайся на эту тему.
– Загоняли бы уж вместе с мальчиками, все веселее.
– Тебе бы только мальчики.
– А тебе?
– А мне – чтобы мир во всем мире.
– Задавака ты, Огняна.
Ну да, мир во всем мире, и еще «чтоб наши победили» – две как-то взаимосвязанные мечты всех детей на свете.
И немного смутили папы во множественном числе. Неужели опять?!
Набрав полную охапку вещей, я прижал их к груди, после чего пришлось вспомнить человолчьи навыки – назад я прошмыгнул на трех конечностях.
Обошлось. Девочки, в отличие от мальчиков, к собственной безопасности относились не просто безответственно, а с какой-то самоубийственной провоцирующей надеждой на безумные приключения, на небывалые события, вырывающие из рутины, которые в принципе невозможны, но… а вдруг? В общем, семь по горизонтали, первая «з», вторая и последняя «а»: коллекционер приключений, у некоторых особей заменитель головы.
– Зачем так много?! – получил я шипучий выговор от Марианны.
– Увидишь.
Похищенная на пляже одежда была такой же, какую носили Елка и Кистена – длинные, до колен, балахоны из сероватой холстины, и больше ничего. Несколько балахонов я разбросал по кустам и деревьям далеко от берега, чтобы возможную погоню за неизвестными шутниками-шкодниками увести в сторону садов. У нас осталось пять балахонов, с ними мы вернулись к реке выше по течению. Звонкий гомон с пляжика доносился и сюда. Пропаж еще не обнаружили, на реке звучали смех и беззаботная болтовня. Когда девчонки опомнятся, побегут по фальшивому следу. У нас есть время.
– Выбирай. – Украшенные балахоны рядком упали перед царевной.
Глаза Марианны заблестели. Она перемерила все, прежде чем с большим сомнением остановиться на одном. Потом на другом. Потом все-таки…
Пришлось насильно отобрать лишние. Оставив себе самый большой, я положил в воду один из оставшихся, чтобы течение со временем отправило его вниз. Еще пару мы хорошенько привалили камнями у берега, иначе станет очевидно, что не хватает именно двух, а это направит мысли на встретившихся с мальчиками парня и девушку. А так – чья-то шутка. Или ветром унесло. Или водой. Либо водяной спер, либо леший. Либо русалка, которая у Пушкина на ветвях сидит, так как в древней Руси русалками назывались женщины-птицы. Неизвестно, в какую нечисть здесь верят. А во что-то верят обязательно, ведь даже в моем двадцать первом веке среднестатистический человек избегает цифры тринадцать, считает, что наступить на какашку – к счастью, и уходит от перебежавшей дорогу черной кошки. Теперь я знал, почему суеверия столь живучи. Они кому-то нужны! Сейчас – конкретно мне для использования во благо конкретного себя.
