– Забыть что?
– Забыть, забыть… что я сделала…
– А что вы сделали? – терпеливо спрашивал он, но она слабо застонала, не желая отвечать.
– Ничего, вы всё ещё в безопасности! – тут же добавил он. – Посмотрите, ведь море рядом?
По её лицу медленно расплылась улыбка безмятежности, но на лбу всё также были тревожные складки.
– Да, оно здесь.
– Значит, вам нечего бояться, ведь так?
– Да, – тихо согласилась она.
– А могу я задать пару вопросов? – шепнул Дмитрию Мадаев.
– Константин Михайлович хочет вас о чём-то спросить. Вы сможете ему ответить? – спросил у Валентины Зверев, и она мягко улыбнулась.
– Да, он хороший человек…
– Валентина, я хотел бы узнать… – видя предостерегающий жест Зверева, он на секунду замолчал, подбирая слова. – Я как-то спрашивал, знакомы ли вы с Иваном Бердниковым. Не сообщите ли сейчас ещё какой-нибудь информации о нём, раз вы всё помните?
Она помолчала.
– Константин Михайлович спрашивает, помните ли вы Ивана Бердникова? – перефразировал Зверев.
– О да, я его помню! – она немного нахмурилась.
– Вам он не нравился? – Зверев вновь сам стал задавать вопросы.
– Нет. Он был грубым и заносчивым.
– Вам неприятно о нём говорить?
– Да.
– Всё-таки постарайтесь рассказать о нём Константину Михайловичу, – мягко добавил он. – Вы с ним виделись?
– Несколько раз, когда он встречал Катеньку с прогулок.
– Именно из этих встреч вы решили, что он заносчив?
– Катенька мне говорила о нём. Из рассказов о его поведении я так решила.
– А с ним лично вы не разговаривали?
Она снова немного помолчала.
– Тоже несколько раз, – всё же ответила она.
– В присутствии Екатерины Зосимовой? – уточнил он, но в комнате на мгновение опять воцарилась тишина: Валентина как будто не хотела говорить.
– Нет, он обращался ко мне, даже когда её не было рядом, – будто нехотя произнесла она, наконец.
– Ясно, – сказал Зверев, пристально в неё всматриваясь.
– И ещё… – продолжала она, помедлив, словно не решаясь говорить.
– Конечно, мы вас слушаем! – тут же ответил он, пронзительно глядя в её лицо. – Вас никто не осудит за то, что вы говорили с молодым человеком. Это было у моря?
Она вновь улыбнулась.
– Нет, не у моря, – почти нараспев сказала она. – Несколько дней назад он звонил мне.
Мадаев уставился на Валентину, не веря своим ушам.
– Когда это было? – его голос вдруг охрип, он сделал несколько шагов по направлению к ней, но Дмитрий схватил его за руку, останавливая.
– Двадцать второго числа, – всё также безмятежно ответила она.
– В какое время? – Костя был так напряжён, что, казалось, у него свело скулы.
– Днём, около часу.
– Где вы были?
– У себя дома, поливала цветы, ожидая дочку из школы.
– Он позвонил со своего сотового?
– Нет, с какого-то незнакомого городского номера.
– А зачем он вам звонил? В этот день он погиб! – не удержался он, и её голос вдруг задрожал.
– Погиб… Да, погиб… Столько страданий вокруг, и Катенька тоже…
Голова Валентины заметалась по спинке кресла.
– Валентина, всё хорошо! – резко произнёс Зверев, но она больше не слышала. – Посмотрите на море – оно рядом; мягко движутся волны, накатывая на песок, ближе, дальше, ближе…
– Погиб…
– Забудьте о том, что вам сейчас сказали! – резко приказал он. – Успокойтесь! Вы – в безопасности.
Она затихла, повинуясь силе его голоса.
– Когда я скажу, вы уснёте, а потом проснётесь и не будете ничего помнить из этого разговора!..
Её голова замерла, склонившись на левое плечо. В кабинете воцарилась тишина. Костя присел на стул и тяжело выдохнул: «Дела!..».
Зверев, проверив пульс Ивановой, отпустил её руку и подошёл к столу у дальней стены – там стоял графин с водой и пара стаканов. Он налил один и подошёл к Мадаеву.
– Вот, выпейте! – снисходительно протянул он ему стакан. – А так и не заметно было, что вы такой нервный.
– Не нервный! – огрызнулся тот. – Просто не ожидал подобного поворота! Такая милая девушка… Как она могла лгать?
– В смысле? – уточнил он.
– Она мне не сказала, что недавно говорила с Бердниковым. Недавно… когда он сюда приехал!
Дмитрий пожал плечами.
– Забыла.
– И вы считаете это нормальным?!
– А что ж вы хотите? Если подводит память, раздражают люди, страшно жить – почему бы не постараться специально забыть какие-то вещи? А потом уже память сама начинает прятать воспоминания, которые не нравятся. Так что не думаю, что она действительно хотела нарочно скрыть от вас какую-то информацию.
Костя собрался, было, спорить, но не успел: Валентина открыла глаза и резко села прямо.
– Всё нормально? Я всё правильно сделала? – она беспокойно переводила взгляд со Зверева на хмурого Мадаева.
– Всё хорошо, вы всё сделали правильно! – ободрил её первый, но она жалобно повела плечами:
– Но я ничего не помню!
– Это я приказал вам забыть разговор.
– Почему? – удивилась она.
– Чтобы не нарушать ваш покой…
– Вы заволновались, когда я напомнил, что Бердников мёртв, – внезапно перебил его Костя, внимательно всматриваясь в её лицо.
– Ой, да? Так странно…
– И ещё вы сказали, что он вам недавно звонил, – продолжал он, не обращая внимания на строгое цыканье Зверева.
– Я так сказала? – растерялась она.
Тот снова взял её руку, чтобы посчитать пульс.
– В этом нет совершенно ничего плохого, – добавил он, каким-то странным взглядом посмотрев в сторону Мадаева: тот был возмущён и успокаиваться, похоже, не собирался.
– Как же нет? Вы ведь не говорили мне об этом звонке! – воскликнул Костя.
– Но, простите, я о нём ничего не помню, – развела Валентина руками.
– Как? Даже сейчас?
Она растерянно мотнула головой.
– Почему вы так кипятитесь, Константин Михайлович? – Дмитрий, отпустив, наконец, руку Валентины, вернулся на своё место. – Посудите сами: Бердников приехал в Петрозаводск; знакомых у него тут не оказалось, а Валентину Осиповну он помнил – она ведь была подругой его возлюбленной, Зосимовой. Очевидно, он хотел спросить у неё, как быстрее записаться ко мне на приём, раз к моему секретарю он не дозвонился. Наверняка, он знал от Екатерины, что здесь хорошие специалисты.
