– Уверена, когда мы плотнее этим займёмся, доказательства найдутся, – благодушно ответила Кузьмина, не замечая его взгляда.
Вскоре в кабинете Зверева, которому пришлось отменить несколько запланированных сеансов с клиентами, собралась следственная группа. Несколько сотрудников устанавливали аппаратуру для записи. Кроме Мадаева и Зверева, здесь также были Света и тот молодой человек Никита, которого она видела в прошлый раз. Два человека сопровождали растерянную, несчастную Иванову. Они подвели её к креслу, а сами молча замерли у стены.
– В прошлый раз мы ничего не зафиксировали механически, – ещё раз сказал Звереву Костя то, что сообщил ему по телефону, – поэтому придётся повторить такой же сеанс, только уже под запись. А проведёт его Никита Павлович, который вам уже знаком.
Он указал на молодого человека, и Зверев немного удивился.
– Разве он способен?.. Стоит ли вам рисковать, когда это могу сделать я?
– О, Никита Санаев – это ваш коллега, он гипнотерапевт, – поторопился объяснить Костя. – Мы ведь и так сильно вас потревожили своими просьбами проводить сеансы гипноза с Ивановой. Это было удобно, когда она была вашей клиенткой, но сейчас, после того, как она призналась в убийстве, она наша обвиняемая, и мы можем воспользоваться своими силами. А вы нам здесь нужны в качестве поддержки Ивановой – ей всё же привычней участвовать в сеансах с вашим присутствием.
На миг в лице Зверева мелькнуло недовольство, и он посмотрел в сторону Никиты. Но не сразу отвёл взгляд, зацепившись за его взор: ему показалось, что Санаев слишком пристально глянул на него в ответ. Впрочем, Зверев сразу забыл об этом, увидев, что тот переключился уже на Валентину.
– Расслабьтесь, – негромко сказал он, вперив взгляд в съёжившуюся в кресле девушку.
Несмотря на некоторую мягкость в голосе, взор его казался пронзительным, как у ястреба, словно хотел проникнуть вглубь подсознания без использования техники гипноза, и Зверев вдруг почувствовал какую-то зависть и даже неприязнь к нему.
– Спроси про Бердникова, – шепнул Никите Мадаев, но тот от него отмахнулся.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он у Валентины.
– Плохо, – тихо ответила она.
Зверев подошёл к столу и из верхнего ящика достал, было, одну сигару. Но воспользоваться ей ему не позволили. «В моём же кабинете мне запрещают!..», – подумал он недовольно, но пришлось смириться.
– Почему? – уточнил Санаев.
– Плохо… – повторила она, будто не имея возможности ответить иначе.
– Вы помните, как в прошлый раз вас погружали в гипноз? – видя, что по какой-то причине она не может объяснить, решил он начать по-иному.
– Да.
– Вы готовы ещё раз ответить на те же вопросы, что задавались вам тогда?
– Да, – в голосе Валентины послышалось страдание.
– В тот раз вы говорили, что это вы явились причиной гибели Екатерины Зосимовой. Это так? – он прекрасно помнил всё, что было сказано на прошлом сеансе, но даже если б это было не так, то Мадаев всё равно не отходил от него, чтобы напоминать всё, что нужно.
– Да, мне очень жаль… – тихо сказала она.
– Вам жаль, но вы готовы повторить ещё раз то, что вы её убили?
– Да, – надтреснутым голосом ответила она так тяжело и медленно, будто не желая открывать рот, но не имея на это сил.
– Вы также готовы подтвердить, что некоторое время назад встретились с Иваном Бердниковым и стали причиной его гибели?
Ответ раздался не сразу: Иванова долго пыталась разжать губы, будто нежелание отвечать сковывало их. Но всё же все услышали тихое: «Да».
«Для человека, который сделал, что хотел, отвечать так нерешительно?.. – задумался Никита. – Если она действительно слаба и нервна, как расписывал Костя, то под моим гипнозом давно была бы расслаблена, но она как будто борется… Словно находится во власти чего-то, что мешает… в капкане или в паутине. Может, в паутине безумия? Кузьмина уверена в этом… Да, она могла совершить преступление, не зная и не запоминая этого, но подсознание-то знает всё! А если я сейчас говорю всё ещё не с ним?..», – внезапно подумал он и резко поменял тему.
– Вы помните, у вас было какое-нибудь безопасное место?
– Да, море, – устало ответила она.
– Вы можете сейчас туда вернуться?
– Это так далеко… Мне было очень мало лет.
– И всё же вы можете это сделать. Вернитесь туда, вернитесь в безопасное место! – приказал он.
С лица Ивановой стала исчезать удрученность, так характерная для неё в последние дни. Вскоре она почти улыбалась.
– Я вижу, вам удалось, вы – у моря. Сколько вам лет? – уточнил Никита.
– Девять.
– Прекрасно! Я рад, что вы в безопасности, а вы?
– Тоже, очень, – она почти пропела эту фразу.
– Хорошо. Скажите мне, пока вы ребёнок, вы чего-то боитесь?
– Нет.
– Может, вы часто болеете, у вас плохое здоровье?
– Нет.
– Конечно, вы всегда веселы и добры?
Валентина сразу согласилась – она явно была рада находиться у моря, быть в том времени, и Кузьмина недовольно шепнула, дёрнув Костю: «Вот видите? Я же говорила – просто притворяется несчастной!..».
Впрочем, ей никто не ответил – внимание окружающих было направлено только на Валентину и Никиту. Даже Зверев так увлёкся происходящим, что не заметил, как всё-таки сунул в рот не раскуренную сигару и даже немного пожевал её.
– А когда вы стали жить самостоятельно, вы также были добры и веселы? – продолжал Никита. – Вспомните тот момент, когда вы в первый раз почувствовали беспокойство, которое мешает вам в вашем настоящем возрасте, – приказал он. – Когда это случилось?
Она нахмурилась.
– Три года назад.
– С каким событием это было связано?
– С приходом к врачу.
– К какому врачу? Вы помните его имя? Назовите.
Зверев уронил сигару на пол, но почему-то не стал поднимать, а развернулся и направился к двери. Но не успел дойти, как имя прозвучало вслух:
– К Звереву Дмитрию Никифоровичу.
Все уставились на него.
– Куда-то собрались? Сеанс ещё не окончен, – отметил Мадаев, пронзительно глядя на него.
– Хотел отдать Анастасии пару распоряжений, – ответил тот спокойно.
– Придётся подождать… – вежливо, но строго сказал Костя. Дмитрий ещё, было, засомневался в его словах, но тот недвусмысленно кивнул сотрудникам, стоящим у стены, и те сразу подошли и встали у двери. Звереву пришлось вернуться обратно к столу, где он немного грузно уселся в кресло.
– Вы пришли к нему на приём? – невозмутимо продолжал Никита, нисколько не отвлекаясь на происходящее вокруг.
