– Почему после сеанса вы не сообщили следователю правду?
– Зверев запретил мне об этом помнить.
– Что ещё он приказал вам в тот раз? – уточнил Никита.
– Чтобы я сказала, что это я вытолкнула Катеньку из окна её квартиры, предварительно усыпив…
– Вы действительно сделали это или это также неправда?
– Я никого не поила снотворным и не убивала.
– То есть то, что вы в прошлый раз сказали следователю Мадаеву в состоянии гипноза и после, когда вам попросили подтвердить эти слова, было ложью?
– Да, – устало ответила Валентина.
– Нет, это она лжёт сейчас! – не выдержав, подскочил с места Дмитрий, но его усадили обратно.
– Значит, Зверев приказал вам себя оклеветать и забыть о том, чего вы на самом деле не делали… – подытожил Никита. – Но вы ведь боролись? Вы пытались вспомнить?
– Да, но я слишком слаба… В этом он прав.
– Вы злитесь на него?
– Нет, – она устало передёрнула плечами. – Он несчастный… Не знает, что такое любовь…
Зверев внезапно захохотал.
– Нет, вы только посмотрите! – теперь уже не выдержала раскрасневшаяся Света. – Сама кидается на моего Диму, бегает к нему на сеансы чуть ли не каждый день, а теперь ещё и поклёп на него делает!..
Её возмущению не было предела, но Санаева это не трогало, как и Мадаева.
– Сейчас вы помните, что с вами произошло, – твёрдо сказал Никита, – и знаете, какая информация в вашей памяти действительно правдива. Теперь вы проснётесь и не будете ни под чьей волей. Вы поняли меня?..
Его рука, вытянутая ладонью вперёд, медленно опустилась вниз перед открытыми глазами Валентины. Через секунду та закрыла их, спокойно дыша. А вскоре резко открыла. Вцепившись напряжённой рукой в подлокотник кресла, она обвела комнату усталым взглядом.
– Зачем?.. – негромко произнесла она, найдя глазами Зверева. Тот, подскочив, вскричал:
– Прошу избавить меня от наговора! Да как можно было доверить столь важный сеанс какому-то проходимцу?! Константин Михайлович, я от вас такого не ожидал! Привести ко мне в кабинет неумёху, который решил поиграть в следователя: позадавал глупые вопросы той, которая уже полностью призналась в своей вине! Снова пошатнул её только наладившееся спокойное самочувствие! Теперь она опять не будет понимать, чему из своей памяти верить. Она снова встанет на путь безумия, и всё потому, что вы привели какого-то непрофессионала, дешёвого гипнотизёра! – брызгая слюной, кричал он.
Но ответ старшего следователя его обескуражил.
– Из того, что вы сейчас сказали, правдой является то, что Никиту Павловича сюда действительно привёл я, – усмехнулся он. – Что до остального, то всем присутствующим моим коллегам, или почти всем, потому что Светлана пока стажёр и знакома ещё не со всем коллективом, известно, что Никита Санаев – внештатный сотрудник следственных органов, гипнотерапевт высшей категории. И думаю, чтобы доказать, что вы не правы в своих суждениях насчёт него, необходимо, чтобы он погрузил в гипноз вас. И вы нам расскажете, зачем поступили так с Валентиной Осиповной, зачем заставили её взять всю вину на себя.
Никита быстро посмотрел на Мадаева. Но он был знаком с ним уже давно и сразу понял по жёсткому взгляду, что тот не изменит своего решения. «Что ж… – подумал он о том, что это незаконно, – это его выбор; да и такая ситуация…».
Дмитрий замер, открыв рот и не зная, что сказать. А Санаев тут же поднял левую руку, очень пристально и пронзительно глядя на него.
– Нет, это запрещено! Я не позволяю, вы не имеете права! – вдруг испугался тот. Он, задыхаясь, размахивал руками, словно пытаясь найти потерянную точку опоры, и ему вторила подскочившая с места испуганная Света. Но коллеги сдвинули её к окну, где она и замерла в ужасе от происходящего, а Зверева усадили в кресло.
«Всё равно я услышу, зачем он взвалил это на неё, а там пусть хоть выговор, хоть…», хмуро подумал Костя о том, что действительно не имел полномочий так поступать. Но иного выхода он перед собой теперь не видел.
Дмитрий сопротивлялся гипнозу. Очевидно было, что дело затягивалось: с ним всё происходило не так, как с Валентиной. Она безмятежно позволяла погрузить себя в это состояние, сама желая найти ответы в своём подсознании, но Зверев, казалось, этого не хотел больше всего на свете! Его разум яростно, отчаянно боролся, но молодая кровь всё же была сильнее: вскоре его судорожные движения смягчились, и Никита, напряжённый до такой степени, что обозначились мышцы на его руках, смог чуть-чуть расслабиться.
– Слишком силён… – сквозь зубы отметил он. – Придётся сначала спустить его глубоко в детство…
Он медленно провёл рукой перед потускневшими глазами Дмитрия. Тот глубоко вздохнул и нехотя положил сжатые кулаки на подлокотники кресла.
– Вы меня слышите? – не опуская руку, мягко спросил Никита, но в глазах была твёрдая решимость держать его под контролем.
– Да, – сквозь зубы проговорил тот.
– Вы помните, кто вы?
В ответ раздалось неразборчивое пыхтение: Зверев явно пытался выбраться из плена чужой воли. Тогда Никита посмотрел на него ещё жёстче, и тот вдруг, в порыве резко сжав губы, также резко их разжал, как и кулаки, и лицо его наполнилось безмятежностью, присущей тем, кто беззаботно спит.
– Я хочу, чтобы вы были спокойны. Вы спокойны? – медленно, как ни в чём не бывало, продолжал Санаев, будто ведя обычную беседу.
– Да, теперь мне почти хорошо, – негромко ответил тот.
– Вы сейчас находитесь в безопасном месте. Где вы? – уточнил он.
– В маленьком углу, под столом.
– Что это за стол? – спросил он, пока остальные удивлённо переглядывались.
– Это старый стол на чердаке. Под ним темно и меня никто не сможет найти.
– Вы часто тут прячетесь?
– Всё детство, – Дмитрий немного съёжился в кресле.
– А от кого?
– Ото всех!
– Вас кто-то пугает?
Зверев молчал, сжав губы, как напуганный мальчик.
– Кого вы боитесь? – перефразировал Никита вопрос.
– Отца – он часто меня бьёт. И мальчишки во дворе дразнят слабаком и тоже бьют… Я прячусь, чтобы меня не нашли. Вы слышите? – вдруг вздрогнул Дима, ещё больше сжавшись, будто пытаясь забиться в самый маленький уголок. – Отец внизу опять кричит! Он будет искать меня и опять побьёт!.. – в голосе появилось дрожание слёз.
– Успокойтесь! – приказал Никита. – Вы в безопасности, вас никто не тронет. Вы в чём-то провинились или он просто вас не любит?
– Он никого не любит!
– А вы его?
Лицо Дмитрия из испуганного превратилось в озлобленное.
– А я их ненавижу! Их всех! Но это ненадолго… – чуть не крикнул он, задыхаясь от злости и обиды.
