– Почему? Что вы собираетесь сделать?
– Я стану сильным и умным, отомщу им всем! Всем! Меня больше никто никогда не тронет! – со слюной выплёскивая ненависть, крикнул Зверев.
– Успокойтесь! Я хочу, чтобы вы вспомнили, что потом вы стали старше – начали самостоятельную жизнь и стали свободны. Сейчас их нет рядом и мстить некому.
Зверев сипло засмеялся.
– Почему вы смеётесь? Вас насмешило это воспоминание? – уточнил Санаев.
– Их нет рядом, их нет! – почти запел довольный Дима. – А мстить можно всем!
– Вы уже взрослый. Разве ваша ненависть не утихла?
– Мстить можно всем, можно всем!.. – беззаботно продолжал тот. – Главное, знать – как.
– Разве у вас ещё есть враги?
– Все люди, все люди… Но меня больше не тронут! Я сильнее их, умнее…
– А ваши пациенты? Вы ведь врач, вы призваны помогать им?
– Они мне дают деньги. А иногда я и сам беру… – хрипло засмеялся он.
– Вы действительно умны, – спокойно отметил Никита, пока свидетели шептались, качая головами. Только Мадаев смотрел с каким-то странным чувством отвращения, смешанного с жалостью, да Валентина глядела с ужасом. Света всё ещё была в каком-то ступоре и лишь иногда молча заламывала руки, мечтая, чтобы этот эпизод скорее закончился. – А как вы их берёте?
– Я говорю, сколько они должны мне принести, и они несут. И это не за сеанс! – радостно оскалился он вдруг.
– А за что?
– Просто так, потому, что я так хочу! Потому что я сильнее.
– И много денег вы уже так получили?
– Да, очень!
– Вы умный человек! А сеансы вы проводили, как нужно?
Зверев засмеялся.
– Как мне нужно, – самодовольно подчеркнул он. – Достаточно наплести с три короба, чтобы глупые люди остались довольны и пришли ко мне в следующий раз со своими деньгами, и ещё, и ещё!..
– Разве никто из них не вызывал вашего уважения?
– Нет.
– Может быть, всё-таки кто-то вызывал желание помочь? – уточнил Никита, внимательно глядя в его лицо.
– Нет.
– Спроси уже про Иванову! – нервно шепнул Костя Санаеву на ухо.
– А Валентина Осиповна? – уточнил тот.
– Она – слабонервная дура! – резко сказал Зверев.
– Она вам настолько не нравилась, что вы решили свалить на неё два уголовных дела? – немного ласково спросил жёсткий гипнотерапевт.
Дмитрий захохотал, а потом резко перестал смеяться и грубо добавил:
– Она – слабая, невозможно слабая. Таким нельзя жить в этом мире. Они убийцы! Моя мать была такой же, слабой. Она никогда не пыталась защитить меня от отца! Никогда! – он брызгал слюной от переполнявшего его гнева.
– Успокойтесь, это в прошлом… Вам удалось отомстить Валентине за слабость – она приняла на себя чужую вину, её взяли под стражу. Вы довольны?
– Очень! – чуть не зашипел он, оскалив зубы от радости.
Валентина, казалось, утопла в своём кресле, так сильно она вжалась в него, от ужаса схватившись за голову.
– То есть Валентина Иванова не убивала ни Ивана Бердникова, ни Екатерину Зосимову? – ещё раз произнёс Санаев, на что получил утвердительный ответ.
– Можно заканчивать? – тихо спросил он у Мадаева, но тот что-то быстро зашептал ему, и он снова обратился к Звереву. – А как же Зосимова? Она вам нравилась?
Зверев нахмурился.
– Она злая. Она предала меня.
– Как «предала»? Вы были знакомы с ней до того, как она пришла к вам на сеансы? – Костя торопливо нашёптывал Никите вопросы, боясь упустить момент.
– Нет.
– Как вы с ней познакомились?
Зверев снова недовольно заворчал, но Санаев, напряжённо глядя в его открытые глаза, заставил его продолжать.
– Она пришла ко мне на сеанс.
– Кто ей посоветовал?
– Лидия Матвеева.
– Родственница?
Зверев засмеялся.
– Какая она родственница! Если бы не я!..
– Вы что-то придумали, чтобы их породнить? – с интересом спросил Санаев, и тот гордо продолжил:
– Я приказал Зосимовой стать крёстной для дочери Матвеевой.
– Вам хотелось помочь Матвеевой?
– Мне очень хорошо заплатили. А Зосимова мне совсем не нравилась: вычурная особа, много о себе думала! – зло добавил он.
– А как вы ей это приказали?
Зверев запыхтел, пытаясь выбраться из-под чужого гнёта, но снова неудачно.
– Она пришла на сеанс, и я велел ей уснуть, а затем внушил, что было нужно, – недовольно буркнул он.
– Вы погрузили её в гипнотическое состояние? – уточнил Никита после того, как Костя, прошептав ему что-то, указал на записывающее устройство.
– Да. Она сопротивлялась, но я сильнее!
– Это был единственный раз, когда вы так с ней поступили?
– Нет.
– Для чего вы погружали её в гипноз потом?
– В следующий раз я приказал ей написать завещание на имя её крестницы.
Свидетели переглянулись. Мадаев ощущал какой-то озноб ожидания и даже трепет: скоро он мог узнать о причинах самоубийства Зосимовой! «Это не может не проясниться, – подумал он лихорадочно. – А если выяснится, что Матвеева причастна к её гибели, можно будет заново разворачивать это дело, можно будет найти убийцу, если Зосимова всё же не сама…».
– Это опять попросила сделать Матвеева? – немедленно уточнил Никита.
– Да, она, за очень хорошую плату.
– Вы не беспокоились, что Матвеева могла вас потом выдать?
– Нет, – усмехнулся Зверев. – У неё самой рыльце в пушку. Она помнила, что я это знаю и в любой момент могу сдать её властям.
– Что вы имеете в виду?
– Она подстроила гибель своего мужа. Хотела выйти замуж за другого, но не желала терять деньги первого мужа.
– Как вы это узнали?
– Погрузил её в гипноз, – удивился Зверев, будто все вокруг уже должны были запомнить его метод.
– Вы со всеми клиентами так работаете? – спросил Санаев.
– Почти. Я владею многими тайнами, о которых остальные даже не подозревают. Они забывают, что хранится в их памяти, а я могу прочесть всё, что они сами давно забыли! Я могу заставить вспомнить их страхи, могу заставить вновь пережить боль и разочарование… Я – сильнее их всех! – чуть не крикнул он, будто стремясь перекричать толпу неверующих.
– Вы читали в их сознании прошлые страдания, видели их ошибки, которые они скрывали внутри себя от других людей, и вам никогда не было их жаль?
