– Подожди-ка… – остановила Эрику Женя, увидев старушку, продающую несколько садовых роз. – А сколько стоит?
– Одна штука – семьдесят, милая, – та торопливо показывала цветы, боясь, что девушка уйдёт без покупки.
– Вот, возьмите. И сдачи не надо, – Женя протянула деньги за несколько цветков, но взяла лишь один.
Эрика смущённо смотрела по сторонам, ожидая, когда они пойдут дальше. Отходя, она услышала, что старушка вслед благодарит их. Её подругу. И ей стало неловко – не потому, что она так не купила, а потому что так сделал кто-то другой…
***
Она спускалась к набережной. Всё ближе звучала музыка, и вскоре она уже видела его – молодой, высокий уличный музыкант смотрел прямо на неё.
Эрика подошла ближе. Конечно, она не очень желала расставаться с деньгами, но ведь тут – молодой красавец… «Как он глядит!..», – подумала она с удовольствием и остановилась у лестницы. Облокотившись на перила, она замерла, чтобы показать, что она слушает его музыку; чтобы было ясно: она не просто даёт ему деньги, но – за дело, за работу.
Послушав немного – выдержав торжественность эпизода, – она положила в элегантную шляпу горсть монет и пошла дальше…
Перед глазами Доминик снова стояла та старушка – из первого видения… И эта горсть монет, что она дала за дело… «Не чтобы помочь…». Она опустила кусок лепёшки обратно на тарелку и зарыдала.
Есть больше не хотелось – эта чёрствая лепёшка показалась ей вдруг такой ценной, что она не могла её кушать. У неё есть эта лепёшка. Пока она её не съест, у неё будет еда, будет жизнь…
Она свернулась на полу и сжалась в комочек, как сумела, – не чтобы согреться. Хотелось спрятаться от собственных воспоминаний и мыслей. Спрятаться от призраков прошлого, которые укоряли: «Можно было помочь…».
Окружающая темнота запертой комнаты не говорила, сколько времени уже прошло. Не говорила, день ещё или наступила ночь… Но уставшие тело и душа, в конце концов, заставили Доминик заснуть…
Проснулась она от резкого окрика, кто-то дёрнул её за плечо:
– Просыпайся! Эй, отдыхаешь тут, что ли?!
Подняв голову и прищурившись от неожиданного света, хлынувшего из-за открытой двери, она увидела Хафиза.
– Идём со мной!
Она поднялась и вышла. Она решила, что её поведут в другое место для нового наказания, но евнух передал её в руки уже знакомых стражей и молча ушёл, и они пошли без него.
– Обратно идём, – усмехнулся Мурад, заметив её беспокойный взгляд, рыщущий по сторонам. – Видать, кто-то заступился.
– Я слышал, это рыжая… Уговорила Хафиза, – негромко добавил Раза. – Она же любимица господина, вот Хафиз к ней и прислушивается.
– Да… Помню, как господин Казим её на базаре-то увидел – так голову и потерял. Ещё бы! – вся – как рыжее солнце!.. Говорят, братец её ни в какую продавать не хотел… А потом она и сама пришла. Да такая, знаешь, спокойная… Будто тоже господина любит. Да-да, – увидел он удивлённый взгляд Разы, – Джазил-то хозяину тогда так и сказал, что, мол, и она сразу-то его как полюбила!.. Потому и пришла.
Стражник развёл руками: мол, как бывает! А Доминик слушала, чуть дыша. Всё, что она смогла понять в этот миг, – что Камиле в гарем Казима помог попасть тот самый Джазил, который и её саму сюда привёл. «А точно ли он помогал ей?..», – мрачно подумала она.
Перед ней снова заскрежетал замок решётки; за приподнятым ковром ждала Камила.
– Ты как? Хафиз согласился привести тебя обратно, только чтобы к приезду господина ты научилась вести себя, как другие, – тихо добавила она, с беспокойством глядя на Доминик. – Я объяснила, что ты не виновата в той драке, и он приказал остальным тебя больше не трогать. Чтобы порядок был…
– Понимаю, – ответила Доминик и, неожиданно для самой себя, чуть поклонилась Камиле. – Спасибо тебе!
Время, проведённое новой наложницей взаперти в одиночестве, ничего не изменило в порядках гарема: девушки веселились, игрались, теперь не особо обращая внимания на новенькую, не желавшую быть, как они.
Укрывшись шторами от слишком весёлого мира шумной комнаты, Доминик снова стояла у окна. «Целый день потерян, целая ночь!.. Лишь бы Тахир не бросил меня из-за этой задержки!», – с досады кусала она губы.
Она едва дождалась, когда спустится вечер и все уснут. Убедившись, что она одна бодрствует, Доминик замерла, чуть сдвинув штору.
По счастью, её надежды оправдались – Тахир действительно пришёл. Удостоверившись, что Доминик вернули в гарем, он предостерёг её от новых ошибок, чтобы следующим вечером они смогли выполнить свой план. Она молча приняла его укор и пообещала больше не оплошать. И новым днём она была собрана, как никогда в этом мире!
Снотворное всё также благополучно лежало под коврами, и Доминик осторожно вытащила его, пока никто не видел. Оставалось главное – добавить его в воду так, чтобы потом её пили все наложницы…
Она дождалась, когда слуги последний раз принесут напитки – это делалось всего два раза в день: утром и перед обедом. А после, видя, что девушки насытились, принялась воплощать свой план.
Внешне расслабившись и повеселев, Доминик довольно присела у амфоры и медленно, будто наслаждаясь самим цветом прекрасного напитка, налила себе кубок.
– Как вкусно! – громко причмокнула она, жадно выпив его до дна. – А можно мне ещё?
С разных сторон в ответ послышалось одобрение. Наложницы порадовались, что в их раю действительно состоялось прибавление – очевидно, тяжкие меры Хафиза всё-таки возымели своё действие, и новенькая понемногу становится своей, такой же, как они.
«Что ж, теперь главное – не подкачать…», – подумала Доминик. Она тоже бросилась веселиться и играть, и бегать за наложницами так, что даже Камила умилялась её быстрому перевоспитанию. И никто не замечал, что новенькая тот тут, то там подбегает к какому-нибудь кувшину и пьёт, пьёт, а кое-где и незаметно проливает на ковёр…
Позже они обнаружили несколько пустых амфор.
– Что это такое?! – зашипела Джала, обойдя весь зал в поисках сладкого напитка и поняв, что из питья осталась только вода в четырёх кувшинах.
– Не может быть! – Камила растерянно посмотрела на кружащую среди наложниц Доминик.
– Ты должна следить за ней!
– Завтра такого не будет, – твёрдо ответила та, решив, что брюнетка просто перестаралась.
Когда новая новенькая вволю навеселилась и плюхнулась на ковёр, Камила подсела к ней, чтобы тихонько подсказать:
– Вот эти напитки все…
– Да, очень вкусно, очень! Ты права, я буду делать всё-всё, как вы тут…
Доминик тут же подскочила и снова отправилась к веселящейся группе, оставив рыжую в некотором беспокойстве.
«Осталось избавиться от воды, да так, чтобы они это поняли!», – оценивающе огляделась Доминик. Два кувшина стояло у бассейна, один – под колонной недалеко от Камилы, последний – на пути Доминик к бассейну.
